Hell's Kitchen |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Hell's Kitchen » Gramercy » (12.2015) An Offer You Can Refuse
An Offer You Can Refuse
Arnold Griffin, Nicholas Aching
Декабрь 2015 года, примерно после 7-го числа и дальше; Нью-Йорк.
Друг Эрни Стив все еще пытается заманить Эрни обстряпать дельце.
А для того, чтобы вышло убедительнее, он решает "привлечь" к процессу уговоров Ника.
— Я на автобусе поеду, — говорит Эрни, открывая дверь подъезда того дома, в котором размещалось их агентство. — Ну, если ты вдруг не хочешь проехаться до меня, меня же подвезти и у меня же остаться.
Он оборачивается через плечо, чтобы глянуть на Ника и улыбается. Эрни слишком хорошо себя чувствует. И слишком же хорошо понимает, что ничего хорошего в этом нет — хорошее закончится, а к нему очень быстро привыкаешь. С его жизнью так и вовсе нужно ждать подъеба с той стороны, о которой как-то и не задумываешься.
Эрни застегивает куртку уже тогда, когда оказывается на улице. Пока есть такая возможность, он хотел бы с Ником вместе проводить больше времени. Но напрашиваться он не умеет от слова "совсем". Как-то еще более неловко становится. А ведь кажется, что штуки более неловкой, чем их отношения в целом, придумать невозможно.
— Ну до парковки я в любом случае с тобой прогуляюсь, — добавляет Эрни.
И уже у самой парковки он тормозит, завидев знакомую фигуру. Тормозит и напрягается. С ним постоянно это теперь, стоит кого-то из старых знакомых увидеть. Вроде как разные миры, вроде как стыдно, что переметнулся. Вроде как просто опасно пересекаться, слишком велика вероятность того, что он соблазнится чем-то незаконным, потому что мораль-то в голове на место не встала до сих пор. Он завязал-то только для того, чтобы избежать проблем в принципе, а не потому что "неправильно".
Короче, Стиву тут делать нечего. Особенно с учетом того, что Эрни его продинамил. Просто не вспоминал о нем, не давал о себе знать. Не до старого кореша как-то было. С Ником все из головы повылетало. Уважительная тут причина — у него впервые в жизни типа как отношения, он еще не сориентировался в пространстве. Не перестроился морально, чтобы успевать обращать внимание на что-то помимо существования Ника.
Он тут адреса пару раз чуть не перепутал по работе, чего говорить о существовании вообще Стива.
— Да блять, — выдыхает Эрни, угрюмо косясь в сторону Стива, который смотрит прямо на него.
Эрни мрачнеет. Стив явно тут появился, чтобы пойматься с ним, а не случайно. И это как-то совсем не круто — встречаться с таким корешем рядом с нормальной работой. Вроде бы и ничего такого, а внутри все равно что-то неприятно сжимается. Эрни немного ненавидит себя за это. Потому что он будто стыдится собственного друга. А ему всегда такая хуйня откровенно претила.
— Блять, — повторяет он, уже мысленно выдавая леща себе. — Я сейчас, — добавляет он как-то совершенно обреченно.
Ник снимает галстук, как только заканчивается рабочий день, а перед выходом на улицу запаковывается так, будто там лютый мороз, а не сорок градусов Фаренгейта. Черное теплое пальто, шарф поверх, замотанный хитрым узлом, перчатки.
— М-м, — рассеянно тянет он и отвечает улыбкой на улыбку.
Предложение Эрни на редкость соблазнительно. За ночь отдельно и день, в который Ник старался изображать, что их связывают исключительно деловые отношения, он успел… соскучиться. Это незнакомо и немного волнующе, но Ник только радуется таким переменам.
Даже несмотря на то, что на работе при взгляде на Эрни Нику приходится прилагать титанические усилия, чтобы не улыбаться.
— Вообще можно, — задумчиво говорит он уже по пути к парковке. — Но я бы тогда на ночь остался… и надо сначала заехать ко мне, смену одежды хоть возьму.
Ник знает: появится на работе в той же — не оберется вопросов от Бренди. Они за эти дни с одного пьяного секса и одного неловкого разговора успели почти подружиться. Ник, правда, надеется, что ничего странного в его поведении сегодня она не заметила.
Ну. Нетипично странного. Для него — странного.
— И, может, по пути посидим где-нибудь с кофе? Или поужинаем?
Эрни ведь, как-никак, обещал ему свидания. Ник обещал прилично себя вести на его территории, а он — свидания.
Ник засовывает левую руку в карман в поисках ключей от машины, но нажать на кнопку брелока сигнализации не успевает: замечает, что Эрни как-то отстал. А потом замечает и… Нет, имени он не помнит. Но уверен, что это тот самый странный друг Эрни, заходивший пятого.
Ник сжимает ключи и ручку портфеля крепче. Ему это не нравится. Эрни, судя по виду, тоже как-то не очень. Чего этот парень вообще пристал? Не видит, что у Эрни теперь другая, законопослушная жизнь?
Ник смотрит на парня, на Эрни, снова на парня и решительно мотает головой.
— Я с тобой.
Он надеется, что тон у него получился достаточно непререкаемый, чтобы Эрни не начал спорить.
— Я его не боюсь, — зачем-то добавляет он и тут же себя мысленно ругает.
Весь эффект от предыдущих слов, если там был какой-то, теперь точно псу под хвост.
— Нет, ты не со мной, — ровно говорит Эрни и с долей недоумения смотрит на Ника. — Ты чего вообще?
И он действительно не понимает. Стив — его приятель. Ну, уголовник только откинувшийся, ну, да. Эрни тоже не самый законопослушный гражданин. Хотя, перед Ником он особенно как-то на эту тему и не распространяется. Теперь об этом упоминать как-то не хочется совсем — есть шанс испортить отношения тем, что уже и не слишком существенно. То, что было в прошлом, остается в прошлом.
Но наличие прошлого не мешает ему дружить с теми, для кого это все — настоящее.
— Серьезно, Ник, — Эрни легко хлопает его по плечу. — Ты странные какие-то вещи городишь. Тебе с чего его бояться-то вообще? Стив — мой старый друг, я тебе говорил... Короче, иди в машину, ладно? Я скоро. И хоть на кофе, хоть на ужин, куда захочешь.
Эрни неопределенно ведет перед собой рукой. У Стива могут быть какие-то проблемы, верно? Иначе он бы не притащил свою задницу аж сюда. Мог бы просто приехать опять к нему домой. Да и Эрни себя виноватым чувствует за то, что задвинул старого друга. Даже не выпил с ним за его освобождение.
К Стиву Эрни направляется быстро, не оборачиваясь на Ника, очень надеясь на то, что тот идет-таки к машине, а не пытается Эрни сопроводить. Он не маленький, со своими друзьями, блин, сам может разобраться, в няньках не нуждается. Если с отношениями всегда вот так, то он даже не уверен в том, что решение с ними связаться было разумным. Эрни не любит ограничения, которые касаются непосредственно его.
— Здорово, — говорит он, протягивая руку Стиву. — Как оно? Слушай, я тут это...
— Заработался? — подсказывает Стив.
— Типа того, — кивает головой Эрни. — Ты тут откуда?
— Ну, ты ж заработался, — хмыкает Стив. — Где тебя еще вылавливать-то, как не здесь?
Стив смотрит куда-то поверх плеча Эрни. И как-то паскудно ухмыляется. Эрни с трудом удерживается от того, чтобы не обернуться. Но мурашки неприятные по коже все равно пробегают от этой ухмылки.
— Я к тебе с дельцем одним, — говорит Стив, переводя взгляд на него. — Мутится тема тут одна интересная...
— Воу, — Эрни делает шаг назад и как-то инстинктивно выставляет перед собой одну руку. — Мужик, я завязал с этим дерьмом. Я сейчас точно не готов во что-то ввязываться.
Ему даже вроде как есть, что просирать, если что. Эрни не хочет и рисковать. Да и, если так подумать, ему пока не настолько скучно, чтобы дергаться на какую-то авантюру. Он мотает головой, мол, не-а. Не-не-не.
Стив в ответ смотрит на него как-то слишком выразительно. И косится уже в сторону, кажется, машины Ника, задумчиво почесывая щеку, затянувшуюся щетиной.
— Никогда бы не подумал, что ты устроишься вот так, — медленно говорит Стив. — Тачка у пацана симпатичная, кстати, — он снова смотрит на Эрни. — Я номерок старый восстановил, если что. Подумай там, не гони сгоряча, ладно?
Стив ощутимо хлопает его по плечу, а затем огибает и направляется прочь с парковки. Ощущение у Эрни остается достаточно мерзотное внутри. Его надо срочно как-то выбивать, подобные ощущения внутри он еще больше терпеть не может, чем попытки его в чем-то ограничить.
Эрни возвращается к Нику.
— Куда ты там ужинать хотел? — спрашивает он его.
Выходит бесцветно. Об ужине на деле даже думать особенно не хочется.
Ник прикусывает изнутри губу и снова косится на этого странного друга Эрни. Стива, как Эрни тут же услужливо напоминает. Этот Стив какой-то…скользкий, точнее слова и не подобрать. Ник на многое готов закрыть глаза, на тот же жаргон, в котором ничерта не понимает, да и на вид неприглядный тоже, но предчувствие у него нехорошее.
Но он вспоминает: по его правилам они играют только у него и в квартире. И вообще он, наверное, не в положении чего бы то ни было требовать.
Ник кивает, сует руку с ключом в карман пальто и еще какое-то время стоит, провожая Эрни взглядом. Снова смотрит на Стива.
Стив на парковке выделяется как бельмо. Не то чтобы их офис располагался в самом фешенебельном здании и без того не бедной уже много лет как Адской Кухни, но он тут какой-то совсем лишний. Как элемент из буйного девятнадцатого века, когда Кухня свое народное название и получила.
Стив смотрит прямо на него, да с такой мерзкой ухмылкой, что у Ника все внутренности подворачиваются. Он закусывает губу изнутри сильнее и быстро идет к машине, на ходу вытаскивая-таки снова брелок и нажимая на кнопку.
В салоне Ник стягивает перчатки и почти остервенело ослабляет шарф, поправляет зеркало так, чтобы в нем лучше было видно Эрни и Стива. Уходящего уже Стива и идущего к машине Эрни. Ник поворачивает ключ зажигания и тихо-тихо включает радио. Негромкая музыка на фоне, к которой надо было прислушиваться, всегда успокаивала, позволяя отвлечься от навязчивого внутреннего диалога.
Всегда — но, оказывается, не тогда, когда его вроде как парень выглядит настолько поникшим.
Ник кусает губы снова, косится на выход из офиса. Коллег вроде не видно. Он тянется и кладет руку к Эрни на колено — без намеков, чисто как жест поддержки.
— В ресторанчик итальянский один. Там отличная пицца. — Ник смотрит на Эрни и не выдерживает: — Чего он хотел? Ты как привидение увидел.
Он чуть сжимает колено Эрни и снова прикусывает губу, косится на зеркало, будто ожидая увидеть давно ушедшего Стива. Никакого Стива там, конечно, не отражается. Нику все равно кажется, что этот странный мужчина незримо присутствует рядом и отравляет им начавшийся так неплохо вечер.
Ник его немного ненавидит в этот момент.
— Я пойду с тобой в следующий раз, — упрямо говорит он. — Могу молчать, если тебя беспокоит, что я опять скажу не то и не так, но пойду.
Ник выбивает нервную дробь пальцами по рулю и убирает другую руку с чужого колена, чтобы сменить передачу и наконец поехать.
Что он будет делать, если нарисуется кто-то еще из таких вот старых друзей Эрни, он понятия не имеет. Но действительно пойдет. Хотя бы рядом постоит и руку на плечо положит.
Он не хочет снова увидеть Эрни настолько же… никаким.
Эрни поджимает губы и хмурится. Он в принципе не хочет ни во что втягивать Ника, потому что это, блин, совершенно неправильно. Его прошлое со всеми попытками ворваться в его настоящее все равно Ника касаться не должны.
— Да не важно, — говорит Эрни. — Просто, ну. Привет передал. От одного приятеля, который закрыт еще. Вот и, ну, взгрустнулось. Типа того, ага? Просто забей.
Эрни ведет плечами, поворачивает голову к Нику и старательно, пусть и натянуто улыбается. Ему совершенно не нравится врать, он предпочел бы просто недоговаривать, но Ник же наседает. Так, будто у него своих проблем нет. Эрни в принципе не очень уютно становится, когда кто-то пытается влезть в его личное пространство настолько. Обычно ему кажется, что люди это делают просто постольку, поскольку. По воле социума, со всеми этими плясками и прочим. Обычно так оно и бывает, потому что никому на самом деле не интересно, что там творится в голове у левого чувака.
Но с Ником они уже, получается, совершенно не левые чуваки.
— Итальянский, значит, — говорит Эрни. — Поехали, ага.
И хоть ему и не нравится кататься по всяким непонятным ресторанчикам, тут точно лучше пойти на поводу у Ника, чем напарываться на дальнейшие расспросы. Эрни откровенно перестраховывается и планирует делать хорошую (а точнее просто постную) мину при не очень хорошей игре.
Тем более что вряд ли Стив попробует докопаться до него снова. Эрни же прямо сказал, что завязал. Его дергает все это только по одной причине — ему совершенно не хочется в случае чего рассказывать о своем прошлом Нику. Даже если Ник может что-то подозревать. Даже если вдруг знает еще с той ситуации с приводом.
***
Стив начинает караулить у парковки буквально с самого утра. Он буквально чувствует, что ему стоит понаблюдать за этим рыжим. Который и торчал у Эрни дома в штанцах в обтягон, и катает вон на нормальной такой тачке. Стиву кажется, что тут что-то не чисто, а пока ему просто нечем больше толком заняться. С ним никто не стремится связываться и отправляться на нормальное дело. А некоторые старые кореша также вон соскочили и в основном на УДО, по которому с ним даже общаться — нарушение.
Стив стоит и курит, наблюдая, как тачка рыжего паренька останавливается на парковочном месте. Смотрит за тем, как тот уходит на эту свою работу. Предполагает, что Эрни, видимо, общественным транспортом едет, раз его нет.
Стив откидывает окурок в сторону и спешит наперерез пареньку. Чтобы не терять время: мало ли ему не попадется рыжий этот отдельно от Эрни больше. А пару слов он сказать ему еще может.
— Эй, парень! — обращается Стив к рыжему и машет ему рукой.
А еще улыбается широкой улыбкой, которой не хватает пары зубов.
— Здорово, — добавляет Стив. — Ты сильно торопишься? Мне б тебя на пару слов.
Ник замечает странного парня, еще только заезжая на парковку. Узнает, правда, не сразу; стоит ему понять, что это не потенциальный клиент агентства — а они бывают еще и не такие, — а Стив, как сердце у него откровенно сжимается.
Ему это все не нравится. Этот Стив слишком скользкий. Если он передавал Эрни привет от общего знакомого за решеткой, то что он сейчас тут делает? Еще один привет принес? Едва ли. На совпадение тоже не похоже: Стив выглядит как человек, который кого-то ждет.
Ник надевает перчатки, рассеянно не думая о том, что тут пройти два шага, и тянется за портфелем с рабочими бумагами. Он может сейчас выскочить и сказать Стиву, чтобы тот оставил Эрни в покое, но вот беда: он не уверен, что имеет на это право. У них все так странно и неловко, пусть и очень, очень хорошо, что он боится делать какие-то лишние телодвижения. К тому же Эрни пока настолько явно не хочет его в этой части своей жизни, что вот так в нее вмешиваться — наверное, неправильно.
Ник смотрит на себя в зеркало заднего вида и выдыхает. Он хочет, чтобы все было правильно.
Он выходит из машины, пряча свободную от портфеля руку в карман, и идет ко входу в здание. Он усиленно делает вид, что не замечает и не узнает Стива. Ему уже кажется, что все вышло наилучшим образом, когда оклик заставляет его буквально вздрогнуть. Он медленно разворачивается.
Стив своей просьбой откровенно удивляет. Ник не знает, чего от него ждал вообще, но несознательно вздергивает брови — так, как это обычно делает Эрни.
Ему бы сейчас холодно сказать, что у него нет времени, если Стив не собирается быть клиентом, и гордо уйти в офис. И потом сказать Эрни, что его друг чего-то от Ника хотел. Это — по-хорошему. Но Ник все еще не может до конца стряхнуть предыдущую встречу со Стивом, несмотря на очаровательный ужин, вкуснейшую пасту и последовавшую за этим всем ночь. Ему все еще… обидно? Да и интересно, чего греха таить, тоже. Мало ли чего этот Стив от него хочет. Если он уйдет, он этого точно не узнает.
— Тороплюсь. Так что если только на пару слов, — говорит Ник. — Стивен, правильно?
Руку для рукопожатия он, впрочем, не протягивает. Много чести, даже если перчатки не снимать.
Стив протягивает руку, но, не дождавшись ответного приветственного жеста, опускает ее и ухмыляется. Вот, значит, с какими людьми связался Эрни. С теми, которые и руку тебе не подадут, понимая, кто ты есть. Стиву становится даже интересно, сколько и что конкретно о себе Эрни этому рыжему рассказывал. Вряд ли все. Вряд ли вообще что-то. Мальчишка бы тогда ведь однозначно ему и руки бы не подал. Тем более — не стал бы на своей тачке катать и по клубам всяким с ним вместе в обтягивающих шмотках шляться.
Стив на момент сцепляет челюсти — его слегка передергивает изнутри. Он вообще не понимает, как один мужик может с другим мужиком, причем на свободе. В застенках-то понятно все. И трахаться хочется, и авторитет свой как-то доказывать. Но снаружи? Отвратительно. А в том, что парни не просто корешатся, Стив уверен. И как бы его не передергивало, для него это тоже выходит своеобразным преимуществом. Вряд ли Эрни захочет, чтобы эта вот рыжая мажористая рожа узнала о его прошлых приключениях и перекосоебилась.
— Правильно, — кивает Стив. — Прости, не могу точно вспомнить, как тебя?.. А, ладно.
Стив махает рукой, мол, не важно. Ему сейчас это и не нужно, он ведь реально на пару минут. Ему ведь только пару слов сказать. Передать, точнее.
— Я буквально вчера потерял телефон, — говорит он, — со всеми номерами. Восстанавливать уж не буду, так что, можешь передать Эрни мой новый? Уверен, он захочет со мной сам связаться. Просто скажи, что нам с ним надо побеседовать о его будущем. Чтобы мне не пришлось ни с кем другим беседовать, но уже о прошлом.
На рыжего Стив смотрит весьма выразительно на протяжении нескольких секунд. Затем он ведет плечами, хлопает парня по плечу и широченно улыбается.
— Ну и привет ему от меня передай, — добавляет Стив. — Ладно, парень, увидимся.
Стив кивает головой, словно в подтверждение своих слов, а затем разворачивается, не прощаясь. Если мальчишка не стал даже руку ему пожимать, то и он говорить ему на прощание ничего не будет. Тем более если придется с ним еще раз пересекаться. Для разговоров вот. О прошлом.
Ник испытывает странное облегчение от того, что Стив не помнит его имени. Ему даже не стыдно. Стив ему не нравится, и настороженность он в такой ситуации чем-то дурным не считает. Он ведь скользкий, этот Стив, скользкий и неприятный, как склизская змея. Удав, не ядовитый и обманчиво безобидный — ровно до момента, пока не сломает ребра и перекроет доступ кислорода.
Слишком поэтично для такого, как Стив, но ничего точнее Нику в голову не приходит.
Он чуть хмурится, но взгляда не отводит — еще чего. Вздрагивает от панибратского хлопка по плечу, сжимает всученную бумажку с номером, пока смотрит уходящему Стиву вслед. Намек он понял.
Дурное предчувствие у него, кажется, не поэтому.
***
Ник не говорит ничего до вечера. Работа — это работа, на работе заниматься чем-то другим — неправильно. Поэтому он ждет приличных шести, даже половины седьмого, когда из офиса уходит уже и босс с заглянувшей за ним дочкой, и остаются только они с подзадержавшимся Эрни.
Дело, конечно, не только и не столько в работе. Ник оттягивает момент, когда ему придется что-то решать. Он не уверен, что Эрни стоит передавать этот номер вообще. Можно же выбросить бумажку, сделать вид, что утром ничего не было. Что бы Стив ни решил про Эрни рассказать, Ник убежден на все сто процентоа, что не может там быть ничего настолько уж предосудительного. Эрни не убийца, Ник это знает доподлинно, практически из первых рук; со всем остальным он готов жить. Готов же Эрни мириться с его проблемами, которые никуда и никогда не денутся. А так, не передав новый номер, он бы Эрни даже защитил. Наверное. Реабилитировался бы за ту свою бесполезность хоть в мелочи.
Он отлично понимает, что это желание — слабость. Если они хотят что-то построить, то должны друг другу доверять. Значит, он должен дать Эрни право самому выбирать.
— Я все, — улыбается Ник, влезая в шкаф для верхней одежды за своим пальто. — Ты как? Можем или к тебе, или ко мне, если хочешь и есть возможность. Я свободен как ветер сегодня.
Он нащупывает в кармане бумажку и тихо выдыхает.
Надо сделать выбор.
Ник к этому все равно отчаянно не готов.
Эрни сознает в полной мере, что с работой ему откровенно повезло, когда буквально половину дня просто сидит на диване в приемной, попивает кофе и читает книжку с телефона. Это действительно самая лучшая работа из тех, что ему светят, с судимостью-то по малолетке и прошлыми приводами.
Он даже начинает задумываться о всякой чепухе типа судьбы, а не счастливой случайности. Как в каком-нибудь блядском романтичном фильме. Раньше ведь даже не задумался бы о том, что мало того, что будет работать с мажором Эйкингом и где-то даже дружить, так еще и встречаться с ним начнет.
Все настолько хорошо, что ну не бывает так без какой-то подляны. И расслабиться в полной мере из-за ожидания этой подляны у Эрни совершенно не получается. Он не привык, чтобы было хорошо. Потому что если внешне все зашибись и здорово, то где-то под коркой все равно пиздец. Вот как у его родителей. Вот как в семье его старшего брата. Глянцево, а батя ныкает алкоголь, старший явно колотит жену, а он — самый младший — необразованный уголовник.
Эрни напрягается только больше, наблюдая на протяжении дня за Ником. Который на него даже толком и не смотрит. Не то чтобы он в принципе на работе что-то проявлял. Эрни бы и не подумал, что между ними что-то есть, если бы смотрел просто со стороны.
Он говорит себе, что просто напрягается из-за Стива. Ему не нравятся приветы из прошлого, особенно когда они так активно проявляются перед Ником. Но и полностью закрываться от этого самого прошлого Эрни не намерен в любом случае. Не каждое общество может похвалиться такими человеческими связями.
Эрни дожидается, пока все покинут офис. И еще некоторое время не дергается в сторону Ника, потому что кто-нибудь в любой момент может вернуться. По закону подлости. Эрни не намерен и подстраивать потенциальные подляны для себя. Он же не знает еще, как Ник в случае чего среагирует.
Эрни не хочет морально подставляться на случай, если Ник решит резко открещиваться. От чего бы то ни было.
— Можем ко мне, — пожимает он плечами. — Мне попугая ведь кормить надо иногда.
Он усмехается, подхватывает свой рюкзак на плечо. Эрни не так чтобы стремно притаскивать Ника к себе. Он уже все там видел и не шуганулся. Значит, нормально.
Правда, шастают всякие. Эрни вздыхает. И понимает, что ему надо хоть как-то скинуть с себя ощущение потенциальной подляны. Потому он прямо смотрит на Ника и спрашивает:
— С тобой все в порядке?
Ник рассеянно кивает. Бумажка в его руке будто и колется, и жжется, требуя решить прямо сейчас. Он поднимает глаза и встречается взглядом с Эрни, и явственно вздрагивает от вопроса.
— Я? — спрашивает он в ответ. — Да. Конечно.
Мысленно Ник костерит себя последними словами: слишком быстро. Эрни теперь точно решит, что он не в порядке. Он может, конечно, отмазаться чем-то про свое обсессивно-компульсивное, но…
Но.
Ник опускает голову и треплет свободной рукой себе волосы на затылке. Подойдя к Эрни, протягивает ему бумажку.
Наверное, он об этом пожалеет. Наверное, он об этом жалеет уже. Но лгать и отмалчиваться — тоже не вариант. Кому, как ни ему, знать.
— Меня просили тебе передать. Вместе с приветом от твоего друга Стива.
Ник вкладывает бумажку в руку Эрни сам.
— Это его новый номер. Он подловил меня утром на парковке, сказал, что старый телефон со всеми контактами потерял и что ты захочешь ему позвонить. Что, — он задумывается ненадолго, стараясь вспомнить как можно точнее, что тот ему сказал, — вам надо поговорить о будущем, если ты не хочешь, чтобы он говорил с кем-то еще о прошлом.
Он заставляет себя посмотреть на Эрни. Поддавшись порыву, шагает еще чуть ближе… и не сразу находится со словами.
— Я не хочу, чтобы ты ему звонил, — начинает Ник и заминается. Выходит зверски неловко и как-то даже нечестно. Он, наверное, никакого права такие вещи говорить не имеет. У них и отношений практически нет, только пара не совсем свиданий и секс.
Но он ведь хочет, чтобы отношения были. И раз уж решил передать номер и дать Эрни свободу выбора, то должен позаботиться и о том, чтобы у того вся информация была на руках.
— Я не дурак, Эрни. — Ник нервно облизывает нижнюю губу и заставляет себя не отводить взгляд. — Я знаю, что ты не святой и что тебе нелегко приходилось. Понимаю, что ты занимался чем-то незаконным. Но я знаю и то, что ты не убийца, а все остальное — честно, меня не волнует. Да, это было, но это в прошлом, где прошлое оставаться и должно. Иисусе, да если я себя вспомню несколько лет назад!..
Ник усмехается и мотает головой. До диагноза он, если подумать, был совсем другим человеком. А уж в школьные годы что было… Если бы ему шестнадцатилетнему кто-нибудь сказал, что он через какие-то десять лет будет работать в детективном агентстве вместо юрфирмы, пить антидепрессанты от целого букета психических расстройств и встречаться с Эрни, мать его, Гриффином, он бы этому кому-нибудь в лицо расхохотался.
Эрни бы, наверное, тоже, если бы ему про Ника сказали.
Наверное.
— Но правда, — добавляет Ник уже серьезно. — Что бы этот твой Стив ни сказал, моего отношения к тебе это не изменит. Даже не думай принимать эти угрозы в расчет.
Эрни в глаза он заглядывает почти беспокойно.
Эрни пожимает плечами. Ну, в порядке, значит, в порядке. Давить на Ника он не хочет, он в принципе не фанат давления. Захочет — сам расскажет, если есть, что рассказывать. Эрни раздраженно понимает, что слишком много думает, кучу явно лишнего пытается переламывать в голове. И это вот совершенно не упрощение, которым он регулярно пытается себя грузить.
Ни хрена ничего не проще, как бы ты от условностей не отгораживался.
Вот только Ник шагает к нему, да еще и протягивает какую-то бумажку. Эрни выдыхает и спускает лямку рюкзака с плеча. Вот знал ведь, знал, что какая-то херня да произойдет. Только к собственной чуйке решил не прислушиваться. Благо, только-только, а не запоздало.
— Да бля, — говорит он.
Рюкзак опускается на пол. Эрни не уверен в том, что знает, как отреагировать. Он тупо смотрит на бумажку с номером в своей руке несколько мгновений.
Он ощущает, как мир вокруг него буквально осыпается.
Эрни быстро проводит языком по губам и отводит взгляд, комкая чертову бумажку в руке. И его начинает разбирать злость. Это ведь совершенно немыслимо, так поступать. Лезть к незнакомому человеку с такими вот отвратительными намеками. Ему кажется, что раньше Стив такой паскудой не был. Или он просто не обращал внимания по простому принципу "человек, конечно, мудак, но он не мудак, пока не намудачил тебе".
Стив в его сторону раньше не мудачил. Все бывает в первый раз.
А затем внутри все сжимается и буквально холодеет. Эрни думает о том, что совершенно не хочет, чтобы Ник реально что-то такое знал. Ну или получал информацию из вторых рук. Это не честно, да и стыдно как-то. И Эрни раздражает это внутреннее ощущение, ему не должно быть стыдно за свое прошлое, он ведь сам делал выбор, знал, на что всегда шел и едва ли не кичился этой вот надуманной себе свободой.
Что хотел, то и воротил. Доворочался до того, что может просто взять и потерять человека, который может стать по-настоящему важным. Чего бы там Ник не говорил. Эрни сложно поверить в то, что такой правильный Ник запросто сможет понять, принять и относиться по-прежнему.
— Нет, я ему позвоню, — говорит Эрни. — Я ему позвоню, блять. Расскажу, какая он сука, блять, страшная.
Вдруг Стив об этом как-то не догадывается.
Эрни крепко до скрипа сжимает зубы и выдыхает сквозь них с легким свистом. Он понимает, что ему нужно покурить. Или просто пройтись. Или сделать, что угодно, просто чтобы избавиться от паскудного внутреннего ощущения. А еще его начинает трясти.
Не самое лучшее выходит начало отношений. Начало, возможно, конца.
Эрни делает несколько шагов назад, не глядя на спущенный рюкзак. Ногой сталкивается с диваном в приемной и тяжело на него опускается.
— Я никого не убивал, — прямо говорит Эрни. — Это так.
Он откидывается на спинку дивана и запрокидывает голову. Лютый, лютый пиздец. С таким Эрни не сталкивался. Когда тебя гребут копы, что делать и говорить и так понятно. Когда тебе на мозги капают родители и старший брат, надо просто прикидываться ветошью. Когда до тебя доебывается какой-то левый кент, ему тоже легко доказать, что он не прав, может даже и в рожу. А тут чего?
— Слушай, если этот мудак еще раз к тебе подвалит, — переключается Эрни, — я ему морду разобью. Ну, серьезно. Ебаный шантажист, да какого...
Ему приходится заставить себя заткнуться. Эрни до боли прикусывает язык. Не в его привычках говорить что-то лишнее и вообще срываться на что-то эмоциональное.
— Окей, ладно, — добавляет он, помедлив. — Он предложил мне мотнуться на дело. Вскрыть чью-то хату. Я не спрашивал о подробностях, я ему сразу сказал, что не заинтересован. Ну вот он, видимо, решил с другой стороны подкатить. Я же раньше... Ну, промышлял всяким, — Эрни неопределенно ведет перед собой рукой. — Когда хватаешь все, что плохо лежит, предварительно вскрыв хату. Или тачку. Неплохо в целом получалось. До профессионального медвежатника далеко, конечно, но это ведь реально не так уж и сложно, когда понимаешь конструкцию... Не важно. Я ему отказал, точка. И тебе сейчас ничего не говорил, если что.
На любые случаи "если чего" Эрни натаскан уходить в несознанку. И если бы он просто рассказал Нику конкретно за предложение Стива, он был бы хреновой крысой. Но Стив ударился в шантаж, выходит, все бьется.
Все бьется. Толком не начавшиеся вот отношения точно способны легко разъебаться о такие вот подводные камни. Багаж, конечно, есть у всех. Но не у всех — такой.
Ник садится с ним рядом и молчит, только изредка пытается поймать его взгляд. Он не ожидал. То есть ожидал, но надеялся, что Эрни не станет так злиться. С другой стороны, а что бы сделал он сам, угрожай кто-то его парню? Правильно.
— Ты говоришь со своим адвокатом, — замечает Ник. — Весь этот разговор подпадает под адвокатскую тайну. Так что все ты мне говорил, но я никому ничего не скажу.
Только в этот момент до Ника доходит, что моральное состояние Эрни его действительно волнует больше криминального прошлого, которое ему сейчас выложили как есть. Прошлое — оно ведь действительно в прошлом.
Он осторожно кладет руку Эрни на колено.
— Ты же в любом случае ему отказал. И много лет этим не занимаешься, так? Значит, и говорить тут уже не о чем. Было и прошло, — успокаивающе говорит Ник и улыбается, заглядывая Эрни в лицо. — Ну, ладно, раз уж мы выкладываем все карты на стол… не могу сказать, что мне прямо совсем все равно. Но я могу с этим жить, окей? Как ты с моим расстройством. А этому твоему Стиву я сам рожу разобью, если он подкатит.
Об этом его Стиве Ник говорить больше вообще не хочет. Он хочет как-то показать, что действительно может с такими откровениями жить, что все еще считает Эрни совершенно особенным и замечательным.
Ник на секунду оборачивается, чтобы убедиться, что в офис не врывается прямо сейчас какой-нибудь шеф, забывший на рабочем месте мобильник. Косится на Эрни, набираясь смелости, и ведет рукой от колена выше, к бедру.
Он не любит мешать работу и отношения, но время уже не рабочее, и он сам начал этот разговор здесь, и он все равно должен сделать что-то экстраординарное, чтобы Эрни перестал выглядеть таким хмурым.
Была ни была.
Ник пылко, но коротко его целует, чуть не столкнувшись зубами, и почти тут же пытается отстраниться.
У Эрни не получается поверить в то, что после этого еще что-то возможно. В принципе. Потому что так это в жизни не работает, она выходит сложнее, чем ты себе ее представляешь. Залезть в голову к другому человеку невозможно, чтобы разобраться с его потенциальными тараканами. И то, что проебался Эрни достаточно давно, тут не имеет никакого значения.
Или имеет?
На Ника он смотрит хмуро и недоверчиво. Нет, законники обычно тоже те еще жуки, которым всякое "было и прошло" реально по боку, они и не с таким дело имеют. Рутина, чего уж там. Вот только Ник же, все-таки, отличался. Снобизмом своим, стремлению к протиранию всех поверхностей. Эрни — та еще заляпанная поверхность, к которой и с самыми мощными средствами подступаться сложно, проще заменить на новенькую и блестящую.
Так или нет?
— Ну, пару лет как, какое много, — тихо отзывается он, хмуро выискивая на лице Ника хоть какие-то признаки...
Эрни не знает, чего именно он пытается усмотреть. Он на микро-реакциях в жизни не специализировался, ему с замками и механизмами всегда как-то проще было.
А уж сравнивать душевное заболевание с проблемами с законом, это как-то вообще неравноценно. Ник свои неврозы не выбирал. Эрни делал каждый раз осознанный выбор. Еще со школы, еще с малолетки. Он всегда предварительно взвешивал и рассматривал перспективы, правда, потом на них периодически плевал. Ну или просто не все учитывал.
И это не говоря о том, что он до сих пор не уверен в том, что не вернется к своей прежней деятельности. Уж точно не планируя разрывать контакты со старыми друзьями.
Не со всеми, конечно.
— Игнорируй его просто, — говорит Эрни про Стива. — Он дальше трепа все равно ничего не сделает. Можешь не париться.
Эрни поводит плечами. Ему откровенно не по себе ото всего этого. Да, Стив действительно горазд только болтать. Нет, понимание этого не уменьшает желания уебать по роже.
До Эрни не сразу доходит, что наболтать лишнего Стив может додуматься не только Нику. Но и каким-нибудь старым друзьям. И вот это понимание немного бросает в холодный пот. Открытая информация о наличии бойфренда в определенных кругах обрубит ему пути к отступлению с цивильной дорожки.
Об этом он оперативно забывает, когда рука Ника ложится на его бедро. Эрни расширяет глаза и замирает на короткое время, потому что это — то, чего он от Ника не ожидал в принципе. Дело не в офисе даже, а в том, что он не считает, что Ник не начнет морозиться после всего... рассказанного. Несмотря на то, что он говорит.
Поступки тоже говорят. За себя.
Эрни тянется к Нику, резко перехватывая инициативу и сгребая ткань рубашки на его груди. В чем Эрни точно уверен, так это в том, что пиздец надо хоть на время замять, чтобы потом вернуться к нему с совершенно холодной головой.
— Да куда ты... — шипит он сквозь зубы, точно не собираясь давать Нику отстраниться.
Он тянет его на себя, в ответ проводит своей рукой по его колену до внутренней стороны бедра. Дыхание перебивается, всякие Стивы из головы прочно вылетают. Вот только он заставляет себя остановиться, не убирая руки и не отстраняясь далеко. Остановиться — чтобы заглянуть в глаза и убедиться в том, что Ник на самом деле не собирается никуда деваться. Поверить в это потому что трудно.
Ник не рассчитывает на такой ответный напор и откровенно обалдевает, застывает с руками где-то в воздухе, прежде чем на полном автомате пристроить их у Эрни на поясе. Эрни его целует так, будто завтра никогда не наступит. Будто от этого вся их дальнейшая жизнь зависит — уж как минимум.
Ник выдыхает ему в губы что-то невразумительное, но дергаться покорно перестает. Он уверен: их гарантированно застукает какой-нибудь возвращенец. Шеф за чем-нибудь забытым прибежит. Бренди примчится забрать какие-то бумаги. Он думает: надо бы запереть дверь, это даст им полминуты форы.
Он вдруг понимает: это все вместе заводит — не меньше, чем рука Эрни на бедре. Такого опыта у него еще не было. Такой остроты ощущений, в общем-то, тоже.
Ник не хочет останавливаться, не хочет думать, зачем останавливается вдруг Эрни. Он ерзает, пытаясь и подасться ближе к руке, и развести ноги чуть шире, хватает ртом воздух, решительно тянется продлить прерванный было поцелуй, но натыкается на взгляд. Замирает снова, не зная, что делать дальше. Говорить или продолжать? Или что?
Он не понимает, как Эрни работает, но понимает, что к черту все. Ну зайдет кто-то. Ну застанет. Ну даже если его за это уволят — пойдет к мачехе под крыло в офис прокурора или в фирму каких-нибудь ее или не ее знакомым, тут уж как сложится. Не конец света. Он не настолько плохой юрист, чтобы это было неисправимо.
И самое главное: Эрни ему важнее. Всяких там Стивов, работы, его собственных идиотских предрассудков — всего и сразу. Плевать, что они едва начали встречаться. Плевать, что Ник не уверен до конца в том, что к нему чувствует. Ник знает, что им хорошо вместе. Что он его чертовски, до дрожи хочет — тоже всего и сразу. Во всех смыслах.
Ник подается вперед и напористо целует Эрни уже сам, лезет расстегивать на нем пояс и джинсы.
Мыслей в голове за бешеным стуком сердца как-то не остается.
— Погоди, — выдыхает Эрни.
Он кладет руку на грудь Ника, слегка отстраняя его от себя. Сам факт того, что они вот так, вот прямо в офисе — заводит неимоверно. Это настолько однозначно, что уже упирается. Вот только в случае, если кому-то в голову ударит за чем-то зайти сюда, придется прерваться, совершенно вынужденно и абсолютно неловко.
— Я дверь запру только, — говорит он. — Погоди, запомни, на чем мы остановились, ага?
Эрни поднимается. И к двери натурально спешит, потому что совершенно не хочет, чтобы Ник продышался и передумал. Не-не-не, ни в коем случае. Не тогда, когда он уже пиздец как завелся.
Он запирает дверь. Надеется, что уж если что — звук ключа в замке они услышат раньше, чем скрип открывающейся двери. Правда, не то чтобы рассчитывает на это.
Джинсы по пути начинают сползать.
Эрни вообще перестает рассчитывать на что-то еще кроме перспективы секса прямо в приемной. Он, если честно, не самый рисковый парень, несмотря на криминальное-то прошлое. Да вообще, если честно, не рисковый. Но кровь-то и закипает, и приливает к нужным местам, так что, какого черта?
— Не забыл, а? — смазанно улыбается Эрни, моментально возвращаясь к дивану.
Он упирается коленом в сиденье, а рукой — в спинку рядом с Ником. И наклоняется к нему, чтобы снова поцеловать. Так, чтобы у Ника, если и возникли за короткое время какие-то сомнения, все их вынесло к хренам собачьим.
Свободной рукой он проезжается по груди Ника — только теперь, уже совсем не отталкивая. Эрни расстегивает на нем штаны, а затем начинает путаться в своих руках, одновременно пытаясь и вылезти из своих джинс, и стянуть с Ника рубашку, и не завалиться куда-то набок. Не получается нормально ничего, все выходит как-то неловко, путано, но в то же время распаляет только больше.
Диван, правда, неудобный. И кроссовки, про которые он забывает сначала, мешают стянуть джинсы. А ноги путаются. И это пиздец.
Но какого-то другого пиздеца для себя сейчас не желает. Потому что это один из самых охрененных для него пиздецов.
Нику стоит немалого самообладания не дернуть Эрни на себя назад, выдав сакраментальное "забей". Пальцы он расцепляет с трудом, кивает как в тумане.
— Ага.
Как в тумане он смотрит и на то, как Эрни идет к двери. Оттягивает ворот рубашки, облизывает губы. Секунды ожидания растягиваются в какую-то гребанную вечность. Ник не дергается к Эрни только потому, что на диване сексом заниматься удобнее, чем где-нибудь стоя и у стены.
Да и ходить, в общем-то, не очень удобно. Как Эрни это делает еще и в сползающих джинсах, Ник не понимает.
Ему, в общем-то, все равно. И разговаривать он больше не хочет, поэтому кладет руку Эрни на загривок и тянет к себе, отвечая на вопрос поцелуем.
Потому что черта с два тут забудешь, особенно раз уж теперь дверь заперта и у них есть шанс… Нет, на самом деле нет никакого шанса: если кто-то вернется, они не успеют слиться даже в тот же туалет, пока открывается дверь, не то что одеться и изобразить, что ничего не было.
Ника все еще не волнует. Ника немного волнует то, что у него помнется идеально отглаженная рубашка и что они чуть не оторвали с этой рубашки пуговицу. Ну и что, что после работы он собирался домой? Это же не повод влезать в машину в помятом виде.
Очередной поцелуй вышибает и эти мысли к чертям. Ник чуть слышно стонет Эрни в губы; путается в ногах, штанинах и руках; неудобно упирается основанием шеи в диванную ручку, будь она трижды проклята, ерзает и старается не обращать внимания на то, как неприятно прилипает кожа дивана к его собственной вспотевшей. Он приподнимается, пытаясь помочь Эрни снять кроссовки. Куда успели деться с ног его собственные оксфорды, Ник понятия не имеет.
Да и неважно. Кроссовки на Эрни — важнее, потому что мешают снять джинсы, будь они неладны, а Нику уже не терпится.
Тем хуже, что о важном он вспоминает так поздно и так феерически, отвратительно невовремя.
— Блять, — выдыхает Ник и упирается рукой в грудь Эрни уже сам. — Стой. А презерватив?
У него с собой нет точно, разве что в машине где-то в бардачке, может быть, но спускаться туда — не вариант. Без него — тоже не то чтобы вариант, раз Ник вспомнил. Руками разве что обходиться.
Или ртом.
Ник проводит языком по губам.
Судя по тому, как тянет от мысли в паху — не худшая, в общем-то, перспектива.
Эрни не думает. Эрни копается с кроссовками, чертыхаясь сквозь зубы. И не сразу затормаживает, когда Ник его останавливает.
Презерватив. Блять.
— Погоди, — хрипло выдыхает Эрни. — Ща, я...
Он подтягивает джинсы, кое-как устраиваясь на диване. Обшаривает дрожащими руками карманы. Дважды обшаривает, но все равно находит там только ключи от квартиры и пару смятых листовок из почтового ящика. С собой он как-то пока не привык таскатб стратегических резинок. Даже в голову не приходило. Раньше — потому что ему не обламывалось ничего бесцельно. Сейчас — потому что в голову не приходило, что Ник может рискнуть пойти на быстрый перепихон где-то не в пределах дома. У него же тараканы, у него же зона комфорта, за пределами которой находится даже сам Эрни.
А еще он не планировал рассказывать всю подноготную своего прошлого. И вообще, жизнь такая штука, где не рассчитаешь все по мелочам.
Эрни выпускает джинсы. Рассчитывать на то, что что-то найдется в рюкзаке, тоже не приходится. Его пока полностью перетряхнешь, свихнуться успеешь.
Ему точно нужен холодный душ, чтобы сбавить обороты. Ситуация и перспектива держит физически.
Он в ближайшее, блять, время просто сходит в ближайшую же больницу и сделает все тесты на всю венеру и самый стремный вирус в том числе. Чтобы положить справку перед носом Ника. И положить с прибором на затраты на всю эту резину.
Невыгодно. И финансово, и ситуационно. Эрни вздыхает. Пытается осадить себя морально. Ладно, и не такие обломы бывали в жизни. Бывают вещи и хуже. Жрачка тюремная, например. Или ремейк старого доброго боевика со Щварцнеггером.
— Облом, — констатирует Эрни.
Он разочарованно ерошит волосы на затылке. Смотрит на Ника. Понимает, что смотреть, раз уж облом, в самое ближайшее время не стоит, потому что иначе ничего не опадет и путь до машины Ника станет невероятно мучительным.
Эрни отворачивается и снова тянется к своим джинсам, чтобы натянуть уже их обратно. И натягивать только джинсы, конечно, разочаровательно.
Ник надеется, что Эрни что-то найдет. Так, что даже себя удивляет. Он никогда не был фанатом такой публичности, а тут еще и работа, с которой он упорно пытался отношения не смешивать.
Но он реально хочет. Так, что поджилки трясутся, а следом трясется и все остальное, когда он цепляется за диванную спинку, чтобы сесть.
— Погоди, — выдыхает Ник. — Погоди.
Он отбирает у Эрни джинсы и скидывает их назад на пол. На секунду зависает над бардаком, который замечает, но долго над этим думать он не в состоянии: он слишком взведен и слишком хочет Эрни. К Эрни он и полуоборачивается; подается ближе и тянется до его паха рукой, заглядывая в глаза.
Руками, по-хорошему, ограничиться и надо. Без презерватива и оральный секс не то чтобы супер-безопасен, и, наверное, не стоит. Но, если так подумать, не стоит и трахаться в офисе детективного агентства, когда все разошлись. Жить, пожалуй, тоже не стоит: все равно умрешь.
А хочется.
Ник снова проводит языком по губам, судорожно пытается вспомнить, нет ли во рту ранок — на всякий случай. Но даже если и есть, он готов на этот риск пойти.
Ник целует Эрни — сначала быстро, смазанно, в губы, притягивая свободной рукой к себе за загривок, не переставая несвободной двигать. Потом он целует шею, потом грудь, потом живот. Изгибаться чертовски неудобно. Он выпрямляется. Потом наклоняется снова — уже совсем низко, чтобы на этот раз сменить руку на рот.
Такого опыта у него, кажется, тоже еще не было. Ему самому делали минеты, он — нет. У него с гарантией выходит фантастически неловко и неумело, и поза неудобная, и диван все еще противно ощущается против кожи… и все это совершенно неважно, потому что есть они с Эрни. Здесь и сейчас. Вместе.
И Ник старается изо всех сил, чтобы им здесь и сейчас было хорошо — вместе.
Эрни успевает смириться — головой — с обломом. Не то что он к ним не привык. У него вся жизнь сплошной облом, с рождения прямо.
Успевает. И удивляется тому, что Ник его останавливает.
— Чего? — переспрашивает он. — Ты долбанулся? Резины же...
Эрни выдыхает и откидывается назад. Рука Ника слишком убедительна.
И еще убедительней — его губы, язык, рот. Эрни закусывает губу, шумно выдыхает. Это настолько невероятно, что у него ни слов не находится, ничего вообще. Ник удивлять его не перестает.
Сначала он вообще решает с ним встречаться. С ним, совершенно нестатусным и безперспективным парнем. Затем он принимает слишком спокойно его прошлое. А теперь он отсасывает ему прямо в приемной на работе.
— Ты — сумасшедший, — говорит Эрни, запрокидывая голову.
Он, блять, в полнейшем восторге от этого сумасшествия. Он сам, кажется, сходит с ума с ним.
И по нему.
Эрни все равно, насколько неловко это все получается. У него от этого в глазах звезды взрываются. И внутри все сводит и переворачивается. Он хочет, чтобы это никогда не заканчивалось.
И, кажется, чуть ли не в любви готов тут признаваться.
После он дергает Ника на себя, чтобы поцеловать — со всеми этими чувствами и благодарностью. За принятие и сам тот факт, что Ник с ним рядом.
В Эрни обычно не верят и не доверяют. Эрни обычно сам в себя не верит.
Он спускается рукой до паха Ника, чтобы помочь ему справиться с напряжением не самостоятельно.
В любви в итоге, правда, не признается. Он в этом не может быть уверен, он себе в этом признаваться-то не может. Да, еще в школе о нем с интересом думал — как о физически привлекательном, но наверняка заносчивом придурке. И думал чаще, когда начал с ним знакомиться ближе и даже дружить. Но не думал о том, что может начинать чувствовать.
Сейчас думать тоже не намерен.
— Мы к тебе? — спрашивает он, выдыхая.
И, улыбаясь, снова тянется за поцелуем прежде, чем все же начать одеваться.
У него в кой-то веке появился своеобразный свет в конце тоннеля. Человек, который принимает его со всеми скелетами в шкафу.
Эрни главное теперь не проебать.
Вы здесь » Hell's Kitchen » Gramercy » (12.2015) An Offer You Can Refuse
