Рассветное солнце уже вызолотило верхушки небоскребов, но чтобы добраться до их оснований, ему потребуется еще не меньше часа. Хотелось бы к этому времени оказаться дома. Две ночи дежурств давали о себе знать, и если бы не своевременный звонок миссис Беннет, Мэт точно проспал бы свою остановку.
- Мэтью Беннет. Ты не звонил матери целую неделю. С тобой все в порядке? Что-то случилось? Ты можешь говорить?
- Да, мам, как только ты дашь мне сказать хоть слово, - он рассмеялся, пробираясь к выходу из метро.
Оливия Беннет появилась на свет в семье хиппи, в год знаменитого фестиваля в Вудстоке, родила своего первенца в двадцать один и с тех пор не переставала за ним присматривать. Ни учеба, ни ответственная работа не могли ее убедить в том, что он в состоянии о себе позаботиться, для нее Мэтью остался тем, кто может сесть на подушечку с иголками и потом полдня изображать ежа на радость младшим сестрам. Мэтью жил в Нью-Йорке, а Беннеты в ста сорока шести километрах севернее, в Кингстоне, и поскольку теперь Оливия не могла уделять своему сыну достаточно внимания, у нее появилась идея фикс.
- Если бы у тебя была жена, я бы меньше беспокоилась. Представь, что ты возвращаешься домой, и кто-то встречает тебя с горячим ужином или завтраком. Разве это плохо?
- Тебя устроит любая жена? Даже в татуировках, пирсинге и с панковским гребнем?
- Родной мой, твои бабушка с дедом до сих пор курят травку на кухне под пиво и Джимми Хендрикса, а потом идут загорать голыми на заднем дворе. Ты думаешь, меня можно напугать пирсингом?
- Хорошо, мам, я обязательно подумаю над этим вопросом. Лучше расскажи, как там рыжие бестии. Уже выбрали платья на выпускной?
Прием как всегда сработал, и мать переключилась на подробный рассказ о жизни близнецов, хиппующих родственниках, о работе отца, соседях и еще сотне тысяч безумно важных вещей, которые Мэтью упустил за эту неделю. Поддерживать разговор было не обязательно, но он все равно изредка задавал наводящие вопросы, удивлялся и поддакивал в тему. Он дошел до супермаркета на первом этаже многоэтажного муравейника, где снимал квартиру, закупил продуктов и расплатился, зажимая сотовый между ухом и плечом, успевая здороваться с просыпающимися обитателями дома.
- Да, мам. Все, мам, конечно, я не забуду, здравствуйте, миссис Робинсон, как ваша печень? Нет, спасибо, я не пью так рано. Нет, мам, это не тебе. Я действительно не пью. Привет, Дженни. Нет, она не замужем, мам, ей восемь лет. Все, я дома, передай привет мелким, - и отключился, растирая покрасневшее ухо.
Чтобы достать ключи из сумки и не уронить пакет, пришлось опереться на дверь плечом и вот тут стало совершенно очевидно, что она не заперта.
Когда он здесь только поселился, его пытались ограбить, но тогда в квартире не было ничего, что могло бы представлять хоть какую-то ценность. А после того, как он вправил вывихнутое плечо местному темнокожему авторитету, его больше не трогали. Можно было вообще дверь не закрывать, но Мэтью совершенно точно помнил, что сделал это перед уходом на работу.
Район был не самым благонадежным, поэтому когда он увидел у себя в квартире татуированного подростка, то сначала замер на пороге. Стоп. Это девица. Татуированная девица, только без панковского гребня.
«Мама, у меня галлюцинации или это твои происки?»
Дом, жена, горячий завтрак. Ничего не оставалось, как внимательно посмотреть на только что выдуманную супругу и осторожно осведомиться.
- Доброе утро… Дорогая. А что, завтрак уже готов? – продукты он на всякий случай так и не выпустил из рук. Грабитель это или бред из телефонного разговора, вежливость еще никому не повредила, а Мэтью слишком устал, чтобы реагировать адекватно.
Отредактировано Mathew Bennett (12.04.2016 19:37:37)