— Из тебя педик, перед которыми будут все драгквин разливаться соловьями, как из меня... — Эрни зависает, придумывая весомое сравнение. — Старушка, блять, кошатница.
По дороге он вытягивает из кармана ключи от квартиры, чтобы не возиться с ними на пороге. В подъезде квартирного дома, в котором Эрни живет, он подолгу находиться не любит. Потому что напротив живет до ужаса въедливая поехавшая тетка, которая постоянно стремится с ним заговорить и разузнать, чего он тут делает, кто по масти и вообще. Каждый раз одно и то же.
— Серьезно, если ты идешь в гей-бар, тебе нужны брюки, которые пережмут твои яйца до посинения, — продолжает рассуждать он. — Знаешь, такое. Любишь трахаться, люби и жопу в обтягивающие штаны запихивать. Хотя, тебе конкретно такие подробности нахрен не сдались. Извини, ага?
На лестнице он затыкается и на свой третий этаж взлетает буквально пулей.
Ник однозначно привлекательный. Но это если к нему присматриваться при дневном свете, а не в клубе. Там симпатичной физиономии бывает недостаточно, чтобы привлечь кого-то нормального, а не какой-нибудь отчаявшийся кусок дерьма. Потому когда он намылился со своим дохрена ответственным партийным заданием в гей-клуб, Эрни начал смотреть на него с сочувствием.
Сам он тоже не был прям совсем экспертом по клубам. Ему не нравилась атмосфера, бесила громкая музыка, раздражали все эти педики в кожаных брючках и с размалеванными рожами. Но бывал. Когда все становилось совсем уныло, а природа начинала требовать своего. Насмотрелся на всякое.
— Ладно, гей-клуб — это паноптикум, — говорит Эрни, пропустив Ника в квартиру и быстро захлопывая за собой дверь. — Ну или цирк уродов, тут как повезет. И ему надо соответствовать. Прими гей-клуб и он примет тебя. Не будешь соответствовать, к тебе никто не подойдет даже. Блин, — Эрни оборачивается и окидывает Ника взглядом. — Мне даже жалко тебя одного туда отпускать.
Он легко улыбается. Жалко, да. Потому что не посмотреть и не поржать. У Эрни в жизни не так много развлечений, чтобы разбрасываться всякими поводами для подколок. А еще немного стремно за него. Там же те еще акулы могут собираться. А Ник ну вообще не похож на того, кто может отпинать какого-нибудь особо настойчивого гомика по яйцам. Но навязываться он не собирается точно. Нику, поди, и так некомфортно ото всего этого.
В комнате Эрни чуть не запинается о стопку книг у потертого дивана. Матерится, лавирует между другими стопками, пока сбрасывает куртку и прикидывает, есть ли у него какая-нибудь жратва или выпивка. Гости к нему, вообще-то, не часто приходят.
— У меня где-то были одни джинсы, которые как раз тебе должны подойти, — бормочет он. — Мне все равно длинны, если вдруг понравится ощущение сжатых яиц, можешь даже не возвращать. И это. Садись. Куда-нибудь.

От слов "босс" и "шеф" Эрни морщится. Ему не нравится мыслить такими категориями. Тем более что непосредственный начальник кто-то... Ну, кто-то. Эрни его в глаза не видел. Но лизоблюдство ему не нравится еще больше, а в четких категориях оно может выражаться.
— У них имена, вообще-то, есть, — говорит он.
Попытки выслужиться он тоже не понимает и не одобряет. Одно дело — авторитет зарабатывать, тем, какой ты есть молодец. Совсем другое — пытаться выслужиться, делать что-то за других и прочее. Ему вроде и хочется как-нибудь на эту тему съездить Нику по мозгам, а вроде и ну нахуй. Он понимает, что толку не будет, скорей всего, а с Ником общаться ему нравится.
Ник вообще чертовски хорош, если так подумать. Вот только даже если бы и был по парням, все равно не его поля ягода. Образованный, серьезный, вот это все.
Эрни вспоминает, что у него точно должен был оставаться апельсиновый сок в холодильнике. И вроде бы где-то еще был кофе, правда, растворимый. Сам он кофе хлещет только на работе, дома предпочитает обходиться соком или выпивкой. Выпивка точно тоже есть, но ее он предлагать Нику точно не собирается.
— Я не читаю, — говорит он быстро. — Мне подкинули.
Привычка прикидываться деревом, она еще с малолетки. Прикидываешься дурачком — к тебе не лезут лишний раз. И не наблюдают слишком пристально, не подсаживают куриц. В следственном полтора года назад эта привычка тоже отлично помогала. Искоренить такое сложно.
Эрни запускает пятерню в волосы и добавляет:
— Нет, правда. Это все от прошлых жильцов осталось. Полочки из Икеи свои ебаные они утащили, а книжки оставили.
Он только надеется, что в недочитанном еще "Преступлении и наказании", которое где-то в области дивана и валяется, не видно дебильной закладки с "Трансформерами". И не собирается признаваться в том, что от прошлых жильцов наоборот оставались только пресловутые полочки, которые навернулись буквально в первую неделю.
Эрни дергается в сторону крохотной кухни, ополаскивает стакан, вытаскивает из холодильника бутыль с соком. Наливает, идет обратно, протягивает Нику. О том, чтобы спросить, будет ли вообще, он как-то не думает.
— Обтягивающий верх — надо бы, — отвечает Эрни. — Это если ты не планируешь просто сразу верх снять. Потому что на полуголых субчиков ты там точно насмотришься.
Он и правда начинает задумываться о том, чтобы принять предложение про компанию. Ника как-то грустно отправлять одного. Как барашка к волкам, право слово. Хотя и планировал он провести вечер на диване с книжкой. Не уверен только, нужно ли это действительно.
— Ладно, пойдем у меня в шкафу пороемся, найдем тебе чего-нибудь пидорного, — хмыкает Эрни и машет Нику рукой, чтобы двигал за ним.
Спальня у него тесная, только и помещается что односпальная койка, небольшой шкаф для вещей и клетка с Харпером на нем. Ну и книжки стопками, потому что сортировать самому лень, а поехать в ту же Икею и шкаф прикупить — в падлу. Эрни закрывает дверь, тянет на себя ящик шкафа и закапывается в кучу футболок. В большинстве своем у него всякое адекватное, но такое типа "выходное" тоже точно было. Потому что да — любишь трахаться, люби и пидорными шмотками затариваться.
Если бы кто-то еще в школе сказал ему, что в один день он будет учить Ника быть геем, Эрни бы только пальцем у виска покрутил.

— От слова "субъект", — поясняет Эрни.
Ник как-то странно залипает. В офисе Эрни за ним такого не замечал. Да и полтора года назад, когда впервые со школы пересекся. В школе, кажется, тоже, но не то чтобы тогда ему было до него какое-то дело. Он, конечно, не особенно за Ником следит, но на своей территории это получается совершенно автоматически. В мозгу переключается какой-то тумблер, ну или галочка ставится. Парень странно залипает, может, просто не выспался, а может поразился срачем в квартире и думает, как поскорее отсюда свалить. Эрни иногда свалить тоже хочется. Сорваться с места и дернуть куда-нибудь на Аляску, но то такое. Ненавязчивое и проходящее. Каждому хочется свалить, когда все обрыдло.
Вот только по-настоящему хорошо исключительно там, где нас нет.
— Его зовут Харпер, — отвечает Эрни, только мельком глядя на попугая. — Но можно звать его просто "заткнись, сука".
— Horrorshow, — глубокомысленно сообщает Харпер. — Ебаный в рот.
Первое правило заводчика говорящих птиц — никогда не учите их надсату. А хочет птица материться — ну и бог ей судья.
Эрни извлекает из ящика первую попавшуюся футболку и накидывает ее на клетку с попугаем. Попугай обиженно клекочет, но закономерно затыкается. Да. Он не может свалить на Аляску. Харперу там будет неприкольно. Тут ему тоже неприкольно, но другого выбора у попугая нет.
Эрни поднимает голову от ящика, смотрит на Ника. И залипает уже сам. Это чудовищно и против правил — звать куда-то и предлагать угостить, когда стоишь уже без рубашки в тесной комнате. Эрни понимает, что не смог бы отказать, даже если бы от этого зависела жизнь попугая Харпера. Своя в качестве такой делюги не рассматривается, выживание — первейший инстинкт, против которого не попрешь в принципе, даже когда напротив тебя стоит очень даже интересный парень.
— Что, буду изображать ревнивого бойфренда, если что-то пойдет не так? — хмыкает Эрни. — Ну, ладно, если выпивка с тебя, то я могу и побыть телохранителем.
Что-то ему подсказывает, что в некоторой степени ревность и изображать особенно не придется. Он сглатывает и отворачивается, напоминая себе о том, что в отличие от него Ник не это самое, да и вообще коллега по работе. Ну и друг, ладно, вроде как, черт знает, что он там себе думает, какая вообще разница, да ебаный в рот. Эрни немного уже жалеет о том, что закрыл попугая. Харпер бы нашел, что рандомно ляпнуть.
— Вешалки не то чтобы предусмотрены, — говорит Эрни. — Кинь просто куда-нибудь. О, а вот и джинсы.
Эрни извлекает из ящика джинсы, не глядя протягивает их Нику. Футболку, которая и ему самому маловата, но выглядит натурально по-гейски, он находит также быстро. Не то чтобы у Эрни вообще было много вещей, чтобы долго в них копаться. Футболку он бросает Нику, а затем поворачивается к двери.
— Я выйду, если тебе вдруг некомфортно, — говорит он. — А ты переодевайся.

Эрни очень старается не смотреть, оставаясь в комнате. Он знает, как это бывает даже с самыми толерантными натуралами – один лишний взгляд и начинается паранойя. Как ты не объясняй того, что в жизни не дернешься. Не поверят. А может паранойя разыгрывается у самого Эрни, он не знает, хотя в психологию вроде бы умеет.
Когда Ник уже полностью переодевается, смотреть приходится все равно. Смотреть, а не глазеть.
– Такого дерьма у меня не водится как класса, – отвечает он на слова Ника о подводке. – А вот с волосами чего-то надо бы сделать. Позволишь?
Он шагает к Нику ближе и вопросительно приподнимает брови.
Ник и правда смотрится хорошо, хотя классика ему реально заходит больше. Но это потому что Эрни Ника знает. Какой-нибудь сторонний гомик не пронзит и не разберется. Эрни это устраивает целиком и полностью. Пусть и смотреть на него сейчас как-то странно.
Эрни Ник нравится. Чисто эстетически, да и по общению. А пережимать сугубо не платоническое отношение он умеет. Друзья – это важно. У Эрни таких, которын были бы прям из цивильного мира, не так много. На тех, что из другого, правда, положиться можно с уверенностью. Жизненная идеология проще, потребности другие, честь все же есть. В людях не оттуда он не всегда уверен.
Эрни тянется к волосам Ника, но дергается – слышит стук со стороны входной двери.
– Да какая паскуда... – выдыхает он.
Эрни нервно запускает руку в свои волосы и валит из комнаты. Он никого не ждет, к нему обычно не ходят. Может, какая-то коммунальная проверка. Может, соседи. Может, еще кто-то, от кого надо побыстрей избавиться.
Он не спрашивает, кто там. Просто открывает дверь без лишних предосторожностей. Ему и бояться уже нечего. Терять в случае очередной подставы – тоже.
Парня, стоящего за дверью, он узнает не сразу. Требуется небольшой пинг.
Парень явно похудел, даже за щетиной га щеках видно, как осунулась рожа. Но когда Эрни хмуро присматривается, он понимает, что знает его. Хмурое выражение лица сменяется сначала узнаванием, а затем широкой улыбкой.
– Стиви! – говорит он, а затем отходит чуть в сторону, пропуская его внутрь. – Ну ты б хоть маляву дал, что откидываешься!
Стива он знает давно. Но не видел года три. Вот как его повязали. Чувак был славный. Совершенно мировой. Эрни реально рад его видеть, несмотря на отсутствие предупреждения о приезде. Являющихся без предупреждения-то он не любит. Обычно ничего хорошего от них ждать не приходится. Но тут-то старый друг.
Невовремя. У него же Ник тут. И перспектива похода в гей-клуб. Вот это натуральная подстава.
Хуже только то, чтр Эрни понимает – при необходимости выбора перевес будет в пользу Ника и планов с Ником. Это пугает. Будто он реально оцивилился, принял правила игры внешнего мира. Или вовсе начал думать членом, несмотря на то, что все равно ничего не обломится.

– Да я вот только-только, – улыбается Стиви в ответ. – И тебя сразу навестить решил. Сюрприз, епта!
Он проходит в квартиру. Эрни порывисто и крепко обнимает старого товарища и только потом замечает, что тот реально с вещмешком. Это самую малость напрягает. На подсознательном где-то, Эрни еще не пытается искать что-то подозрительное в визите, как обычно – зря. Знает же, что гости без приглашения не к добру.
Но гости бывают разных категорий. И сталкивать уголовника и дипломированного юриста в одном маленьком помещении не очень разумно.
– Я пиздец рад, что тебя дома застал, – говорит Стиви, опуская вещмешок на пол.
А затем Эрни слышит голос Ника и натурально вздрагивает. Когда же оборачивается – снова зависает. Это нечестно вообще – он еще и волосы таки сам растрепал! Совести у него нет никакой. Эрни сглатывает. Он напоминает себе, что расслабляться нельзя. Давать понять, как это выносит – тем более. Хотя и мысль о том, что неплохо было бы хотя бы попробовать подкатить яйца, не покидает. Огрести по морде, потерять вроде друга, угу.
Эрни смотрит на Стива. Стив смотрит на Ника. Блять.
– Ты хули на пацана вылупился? – спрашивает Эрни. – Запетушился нахуй?
Стив предсказуемо округляет глаза и выпячивает грудь колесом.
– Обоснуй предъяву, слышь! – выдыхает он.
Эрни чувствует себя отвратительно. Не из-за предъявы, которую надо обосновать. Из-за того, что Ник это слышит. Среда читается по сленгу, а он совершенно не хочет, чтобы Ник что-то такое о его прошлом узнал. Совершенно иррационально. Он не скрывает, просто не говорит.
– Так а хули ты пялишься? – Эрни поднимает брови. – А, расслабься, снимешь себе шлюху и не будешь глазами пацанов ебать.
Эрни улыбается еще шире. Мол, я типа пошутил, а ты не выебывайся, не на зоне уже.
– Вообще, пример бери, епт, – добавляет Эрни. – Телки с таких прикидов сейчас текут, а не с небритых ебальников.
Он отшагивает к Нику, но останавливается на безопасном расстоянии. Нельзя, чтобы до Стиви что-то дошло. Особенно когда реально ничего и близко нет. У Эрни аллергия на несправедливые подозрения.
Несмотря на то, что он бы не отказался сделать их справедливыми.
Стив проходит к дивану, падает на него, скидывая буквально на пол одну из книг. Эрни болезненно морщится.
– У тебя пожрать есть чо? – спрашивает Стиви. – В накладе не останусь, я с собой такую бормотуху тебе как раз тащу, ты охуеешь! У нас один гнал на сахаре с передачек, еле вынес.
Эрни поджимает губы. Ему не до бормотухи. И не до Стива, особенно когда тот настолько на виду. Его вынесет моментально – рядом с такой-то задницей в тесных штанах.
– Вообще, мы сваливаем, чувак, – говорит Эрни. – Кстати, да. Ник, это – Стив. Старый друг. Так вот. Мужик, у нас тут свиданочка с отпадными птичками, я с тобой не смогу тусануть сегодня. Я б послал, но у моей день рождения, сам понимаешь.
Отмазы на ходу лепятся совершенно нелепые. Но Эрни внезапно все равно. Приоритеты встали по местам.
Хорошо, что только приоритеты.
Если б они не в гей-клуб шли, врать бы не пришлось. Эрни не любит вот это все увиливание. Ненавидит оправдываться.
– Невовремя я, а? – вздыхает Стив. – Ну мне б с тобой еще кой за чего перетереть надо. Думал, посидим, выпьем, побазарим...
Эрни начинает ощущать себя еще более паршиво. Перед обоими.

Стив смотрит на Эрни. Смотрит на Ника. Вздыхает, грустнеет. Эрни ничего не может с этим сделать, еще пару лет назад выбор бы точно был не в пользу похода в сомнительный гей-клуб. Тем более с Ником Эйкингом — тогда-то он еще помнил его пацанчиком из мажорской клики, которую порицал во все поля. Несмотря на то, что его собственные родители рулили своим бизнесом. Эрни-то избрал для себя другую жизненную дорожку.
Тогда.
Сегодня у него была вроде как цивильная жизнь, нормальная работа и возможность не дергаться от каждого копа после ходки.
Ник начинает говорить. Взгляд Стива становится отчасти презрительным. Эрни понимает почему и стискивает зубы. Не очень понимает, правда, от полнейшей непрошаренности Ника или все же от его руки на плече. У Эрни нет проблем от вмешательства в его личное пространство в общем и целом, но не тогда, когда вмешивается парень в обтягивающих, блять, шмотках, от которого ни черта не перепадет.
— Ладно, пошли перетрем, — говорит Стив и поднимается с дивана.
Эрни кивает, выворачивается из-под руки Ника и идет за Стивом, подхватывающим снова свой вещмешок. Вместе с ним он выходит на лестничную площадку, косится в сторону двери напротив. Ему совершенно не нравится вся эта ситуация, но он натурально бессилен. А по уму ведь надо бы отправить Ника одного. Он же не планировал изначально...
Поздно.
— Че за фраерок? — спрашивает Стив, кивая на закрывшуюся дверь. — Охуеть ты друзей себе заводить начал. Я, вообще, сначала не поверил, что ты с концами завязал, но...
— Да я со школы его еще знаю, — отмахивается Эрни. — Так, мажор, за бухло платит.
У Эрни чуть сердце не разрывается от того, что приходится говорить, чтобы затереть все вот это. Ему просто не нужны лишние проблемы, как бы сейчас он к Нику не относился. Кроме поверхностной дружбы — ну и того, что полтора года назад Ник так отлично сделал свою работу, что неплохо отмазал его от тюрьмы — их ничего не связывает.
Неприятно все равно.
— Давай я тебе свой номер запишу? — быстро меняет тему Эрни. — Завтра созвонимся, вечерком пересечемся, выпивку тебе поставлю.
Стив кивает. Но он явно недоволен. Эрни знает — не стоит обрывать прошлые связи, они еще могут пригодиться. Он ведь не знает, будет ли постоянно довольствоваться низкой зарплатой и отсутствием особого адреналина в жизни. Эрни не отрицает вероятности возможного возвращения на улицы.
Он прощается со Стивом, сердечно хлопает его по спине и возвращается в квартиру. Эрни приближается к Нику, чуть запрокидывает голову, чтобы удобнее было на него смотреть. Не замечает того, что приблизился как-то слишком быстро. Некоторого раздражения скрыть у него не получается.
— Ник, — говорит он, — больше никогда не пытайся подражать сленгу, в котором ты не силен, хорошо? "Чикуля", серьезно? Ты что, девчонка, так говорить? Серьезно, Ник. Не шаришь — не мимикрируй, лучше промолчи. Ты по другую сторону, все-таки, окей? Тебе оно не надо.
Эрни сглатывает и отворачивается, делая быстрый шаг назад.
— И пошли чего-нибудь с твоими волосами уже сделаем, — добавляет он гораздо тише, надеясь на то, что палку не перегнул в принципе.

Эрни не реагирует на слова Ника о другой стороне. Он никогда не будет чувствовать себя по другую сторону полноценно, он это понимает. Потому что насквозь фальшивая цивильная сторона с социальными дикими плясками — вообще не его. Эрни любит, чтобы было просто. Там — просто. Но там и попасться можно. И загреметь. Совсем туда он не хочет. Потому и остается каким-то пограничным почти-фраерком.
Он двигает в ванную, вытаскивает гель для волос. Единственное, чем он иногда все же пользуется. Но это-то даже не пидорно — современные ребята только в путь обмазываются всякой приблудой для волос, так что и ему — иногда — не грешновато.
— Волосы смочи немного, — говорит он Нику. — Бывшая, а? — и тут же фыркает. — Охренеть, меня уже бросила воображаемая подружка. Как жить-то дальше?
Эрни растирает некоторое количество геля между ладоней и шагает к Нику совсем близко. В крохотной ванной далеко находиться в принципе бы не получилось.
— И... тебе оно надо? — спрашивает Эрни, приподнимая брови. — Серьезно, не загоняйся, когда в работе понадобится, сам нахватаешься. Личный опыт лучше теории, особенно там, где надо просто чувствовать почву под ногами. А если ты не чувствуешь, не начинай, даже в своей работе. Один только совет могу дать: никогда не говори ничего, что может быть разобрано в прямом смысле слова. Посылая кого-то на хуй, даже просто на эмоции, не имея ничего такого в виду, можешь огрести — посыл будет прямо расценен как обвинение в гомосексуальности. Такие дела.
Эрни запускает руки в геле в чужие волосы. Нечего тут трепаться. И так слишком разговорчивым становится в обществе Ника. Неправильно разговорчивым — это вот совсем не то же, что пиздеть ни о чем, выдавая себя за беззаботного дурачка.
— Ладно, погнали уже, — говорит он, когда отворачивается сполоснуть руки.
Руки самую малость дрожат. Напряжение сказывается. Не только от такой близости, но и от всего в целом. Эрни быстро поднимает глаза на свое отражение в небольшом зеркале. Надо бы и себе что-то на башке нормальное намутить, но ни времени, ни желания. Он же не снимать кого-то идет, а чисто Ника прикрывать. Хотя и снять кого-то ему бы точно не помешало.
***
По дороге он переключается в беззаботного дурачка. И болтает как раз обо всякой хуйне, старательно не затрагивая тему своих вот таких вот как Стив друзей. Ну есть они. Ну и все. Кому какое дело?
***
— Я буду по другую сторону стойки, — говорит Эрни Нику. — Буду постоянно тебя видеть. Если вдруг кто станет за жопу хватать — ори, разберусь.
Он чуть улыбается. Вероятность того, что станут хватать — велика. Потому он действительно выбирает для себя такое место, с которого смог бы отлично видеть Ника. И заказывает себе только газировку. Надираться этим вечером он не планирует, у него партийное задание, которого он не ожидал. Вот так и помогай людям — потом приходится делать работу, на которую не подписывался.
Эрни достает телефон из кармана джинс и в полглаза утыкается в экран. Открывает книжку, закинутую на него, просматривает в пол глаза. Ника из виду он упускать не собирается, как бы там интересно не было. Эрни концентрироваться сразу на двух вещах вполне себе умеет, а убивать как-то время все равно надо.
— Ждешь кого-то? — слышит Эрни чей-то голос рядом с собой, едва пробежавшись глазами по электронной странице.
Он поднимает взгляд, видит совершенно незнакомого парня, который обращается явно к нему. Достаточно щупленький, не урод, тоже блондин крашеный. Эрни косится на Ника. В принципе, он может с кем-то еще даже пообщаться, не привлекая как раз к себе внимания тем, что сидит и как дурак что-то читает в гей-баре.
— Не то чтобы, — отвечает Эрни, слегка улыбаясь. — Просто с другом здесь. Он первый раз, волнуется, я вроде как присматриваю.
Парень кивает, улыбается в ответ.
— И газировка? Носишь значок трезвости или тебя можно угостить чем-нибудь?
Халявная выпивка оказывается слишком соблазнительной, чтобы от нее отказаться так за ради дела. Тем более что все равно не отвлечется — конкретно напиваться-то все равно не собирается.

Парня зовут Венделлом, он оказывается жутко разговорчивым и постоянно крутит часы на руке. Будто волнуется. Эрни это кажется достаточно милым, он рассматривает вариант дождаться, когда Ник закончит с делом, а затем предложить парню переместиться куда-нибудь, где потише. Не то чтобы Венделл был сильно в его вкусе, но у него в целом нормальные пропорции тела, симпатичное лицо и он не раздражает, как многие навязчивые гомики.
Вот, например, такие, как тот мужик, который слишком близко придвигается к Нику. Эрни косится на них и хмурится. Венделл замечает взгляд и несколько спадает с лица.
— Твой друг тот красавчик или второй? — спрашивает он.
— Красавчик, — отвечает Эрни. — Мы дружим со школы, если что. Знаем друг друга как облупленных. Тут слишком громко, тебе не кажется?
Венделл кивает, снова начинает улыбаться.  Эрни думает о том, что клин точно надо выбивать клином. Он не обманывается насчет своей внутренней конституции — в Нике он заинтересован, это может помешать дружеским отношениям, значит, нужно звать куда-то Венделла. Отвлечься.
Эрни поворачивает голову в сторону Ника снова.
— Так, нет, — говорит он, соскальзывая со стула у барной стойки. — Давай я тебе просто запишу свой номер и на днях пересечемся, мне, кажется, надо друга выручить. Окей?
Венделл кивает уже без улыбки. Эрни быстро вбивает свой номер в его телефон. Он уже не думает о том, что парень ему перезвонит, но мужик с Ником явно становится слишком навязчивым, а дело — первым делом. Эрни подозревает, что ему пора вмешаться и изобразить дохрена ревнивого бойфренда, думает о том, что это, естественно, исключительно потому что он обещал ему безопасность обеспечить.
А не потому что у него внутри все поджалось.
Эрни, огибающему стойку, приходится напоминать себе о том, что Ника таким он больше не увидит и вообще без шансов. Было бы без шансов даже если бы Ник был геем, а соблазнение натуралов — миф, придуманный грустными гомиками, которым нужно чем-то хвалиться. Эрни в этом уверен.
— Какого хера происходит-то? — спрашивает он, резко вклиниваясь и пихая в грудь мужика.
Чьим-то бойфрендом ему в жизни быть не приходилось, а уж изображать ревность — подавно. Но смотрит Эрни реально с неподдельной какой-то злобой во взгляде. Может, в нем умер великий актер. Может, надо будет подцепить Венделла до звонка, который вряд ли состоится.

— Дома поговорим, — бросает Эрни Нику, быстро посмотрев на него.
А затем удивленно приподнимает брови. Мужик какой-то совсем охуевший, раз предлагает выпивку еще и ему. Эрни легко выворачивается из-под руки Ника и шагает к мужику. У него нет желания связываться, но высказать придурку "хорошего" все же хочется.
— Можешь попробовать, — говорит Эрни, скалясь. — Но потом ты подавишься стопкой и питаться будешь через трубочку.
Он шагает еще ближе.
— Если ты думаешь, что твоя дряхлая задница тут кому-то интересна, то ты слишком много думаешь, — добавляет Эрни, прямо глядя в глаза мужику. — Сними себе шлюху и не выебывайся, раз уж приспичило потрахаться с кем помоложе.
Эрни отшагивает, смотрит на Ника. Затем быстро хватает его за руку и тянет за собой подальше от этой стойки. Мужик, кажется, им в спины орет что-то про разводил. Эрни наплевать. Он надеется только, что нихрена не запорол. С другой стороны — это ведь не его дело, верно? Он — не шибко сообразительный курьер, ему по шапке не прилетит в принципе.
Эрни сжимает руку Ника крепче, но, впрочем, быстро отпускает ее, стоит им только оказаться за пределами видимости от стойки. Дольше положенного изображать бойфренда он не собирается. Как бы не хотелось, а заигрываться тут чревато.
— Я же тебе говорил, что тут паноптикум, — говорит он, быстро пряча руки в карманы. — Ты хоть записал чего-нибудь? Я не знаю, как там это все у вас происходит, но, наверное, под запись, нет? А, не важно.
Он и знать особо не хочет ничего лишнего. У Эрни привычка — не спрашивать про дела, не интересоваться тем, что там в конвертах, которые он доставляет, не лезть дальше собственных обязанностей. Он и так, по сути, влез, согласившись с Ником сюда поехать. С одной стороны — мог бы сейчас надираться со Стивом дома. С другой — не зря, наверное, поехал, мало ли чего тут могло случиться с таким-то резвым "клиентом", заинтересованным даже в тройничках. Но опять же — защита задницы Ника не входила в список его обязанностей.
Эрни двигает на выход.
— Короче, это еще не самое стремное, что могло бы быть, — говорит Эрни. — Ну и у гомиков в большинстве своем верность не шибко в почете, собственно, тут нечему удивляться. Потому я, в общем-то, обычно не связываюсь с ними дальше пары шотов и перепихона, нахрен такие вот проблемы, верно?
Эрни и не против, пожалуй, был бы связаться с кем-то дальше, потому что любой новый опыт интересен. Но, опять таки, зачем? А это уже, впрочем, не дело Ника.
Он вытаскивает руку из кармана только чтобы махнуть таксисту, как раз проезжающему мимо клуба. Надо будет потом запросить оплату проезда на работе в качестве таких вот сопроводительных расходов. У него нет возможности разбрасываться деньгами даже на такси.

Эрни смотрит на Ника с долей недоумения.
— Я не один из них, — мотает он головой. — Я гей, но к ним относиться? Уволь. Это вот знаешь. Есть просто парни, которым нравятся другие парни, а есть хреновы гомики, которые орут про свои права, рядятся в яркие тряпки и бесят большую часть даже толерантного населения нашей страны. Это как афроамериканцы и нигеры. Нигер обязательно угонит твою тачку, а с афроамериканцем можно и работать нормально.
Он надеется на то, что ему не придется постоянно объяснять Нику очевидные вещи. У него нет никаких проблем со своей ориентацией, но есть проблемы с вот этой вот "публичной" частью. Будь его воля, он бы создал какой-нибудь гей-бар с нормальным дресс-кодом и без "I will survive" в плейлисте. Эрни буквально подташнивает от этой песни и блескучих шмоток. Он не верит, что нормальные парни-геи — меньшинства среди меньшинств. Ему просто немного в падлу дергаться и искать кого-то нормального.
Эрни забирается в такси, пожимает плечами.
— Да дело же не в ориентации, а в половой принадлежности, — отвечает он. — Спроси любого знакомого мужчину, как он отнесется к сексу без обязательств, да и сам подумай. Хочешь трахаться, но не хочешь обязательств? Вперед, в гей-коммьюнити.
Он поджимает губы и отворачивается. На самом деле не все так плохо, как он описывает. У него в жизни встречались те одноразовые парни, которые вроде как и номер оставляли, и готовы были продолжить знакомство дальше секса. Но Эрни это тогда было не нужно. А сейчас вот да — в падлу лишний раз дергаться.
Эрни не очень хочет говорить с Ником о том, что бы он там хотел. Ему с его нежеланием устраивать стандартные социальные пляски все равно не светит ничего. Ему и не надо.
— Наверное, хотел бы, — глухо отзывается он. — Но это же знакомиться с кем-то, узнавать друг друга, тратить время на человека, с которым можешь просто не сойтись по взглядам. Не.
Он поворачивает голову к Нику. Вот как раз с Ником ему легко, даже несмотря на то, что приходится объяснять очевидное. Друзьями обзаводиться в принципе проще, чем кем-то, с кем захочешь провести остаток жизни и действительно поверишь в то, что не случится какой-то хуйни.