Эйб листает сценарий и понимает, что не понимает, какого дьявола он забыл в этой рекламе. У него вечером ночные съемки в девчачьем сериале, поставленном на межсезонье. У него и так хватает работы. Правда, агент говорила уже сорок раз, что работать придется много, а потом еще больше, хватаясь абсолютно за все, независимо от качества — там по факту уже разберется, от чего лет через десять придется открещиваться. Еще она говорила что-то про "бросить учебу", но Эйб уже не слишком-то слушал.
Его возмущает этот сценарий. У персонажей там даже имен нет.
— Так, давайте на прогон, — говорит режиссер.
Эйб косится на девчонку, с которой ему играть в романтику в рекламном ролике. Девчонка — типичная куколка. Светлые волосы ей локонами завили. К голубым глазам ресницы приклеили. Еще и в платьице с цветами приодели. Эйбу она неуловимо напоминает Кристину, с которой он не виделся уже около месяца. Вот как в последний раз расстался с криками и драмой, так вот и. Отчасти это раздражает. Отчасти — наоборот. Эйб задумывается о том, чтобы все же узнать имя игровой партнерши и пригласить ее потом куда-нибудь на кофе.
А может просто позвонить Кристине.
— Погодите, — обращается Эйб к режиссеру. — У меня возникло несколько вопросов по поводу сценария.
Режиссер удивленно смотрит на Эйба. Сценарий настолько простой, насколько и идиотический. По уму и вопросов-то возникать тут не должно никаких. Да и играть особенно нечего, это же обычный рекламный ролик, в котором требуется только улыбаться и не быть деревянным. Ему. Девочка может быть каким угодно бревном, ее всяко взяли за красивые голубые глазки.
— О моем персонаже, — добавляет Эйб. — Мне, чтобы правдоподобно сыграть, нужно о нем знать больше. А не только то, что у него есть девушка, которой он делает предложение руки, сердца и ипотеки.
— Э-ээ... — тянет режиссер.
— Как его зовут, например? — продолжает Эйб. — Как зовут его девушку? Я даже не спрашиваю, как давно они вместе, потому что очевидно, что тянуть лямку им придется еще долго. Она же безработная, как пить дать безработная. Она сядет ему на шею, а ему придется выплачивать ипотеку и обеспечивать ей спа-салоны. А он, скорее всего, какой-нибудь продавец подержанных машин, потому что только такой человек может с радостью на лице предлагать взять кредит на целый дом. У него это, видимо, профессиональное.
— Слушай, — выставляет перед собой руку режиссер. — Какая вообще разница?
— Серьезно? — удивленно переспрашивает Эйб. — Вы спрашиваете какая разница? Я вам скажу какая. Этот человек, — Эйб тычет пальцем в сценарий, — хочет похерить собственную жизнь, связав ее с глупой куклой, — он поворачивается к партнерше, — без обид, хорошо? Ничего личного. Так вот. Он хочет связаться с ней и ипотекой, а я даже не знаю, как его зовут!
— Джон, — быстро говорит режиссер. — Его зовут Джон. Доволен? Давайте на прогон.
Эйб не доволен. Ему не кажется, что его персонаж похож на какого-то простого Джона. Он чувствует внутренний надрыв персонажа, ему кажется, что он больше Дилан или Колин, чем Джон. И у Эйба возникает еще больше вопросов. Он считает, что к любой работе нужно подходить с особой ответственностью. К съемкам в рекламном ролике — в том числе.
— У меня есть еще вопрос, — так и говорит Эйб, скручивая сценарий, по которому и учить-то особо нечего. — Джон недоразвитый? Или у него есть трастовый фонд? Потому что вот правда, я серьезно не могу представить, по каким еще причинам человек может быть счастлив, предлагая любимой девушке руку, сердце и чертов кредит на целый дом, наверняка даже без обстановки. Что привело его к жизни такой?
— Эйкинг, — уже нетерпеливо отзывается режиссер. — Это чертова реклама. Никому не интересно, почему он улыбается, когда он должен улыбаться. Здесь все должны улыбаться. Она, ты, я, вон та девчонка с хлопушкой, Джон в том числе. Потому что так, мать твою, надо! Прекращай уже строить из себя великого актера, мальчик. И давай, черт побери, на прогон! Любой олень может сыграть по этому сценарию, не забывай.
Эйб хмурится, смотрит в спину режиссера. К нему подходит его партнерша, трогает за рукав и улыбается, хлопая ресницами. Вот это погружение, черт побери! Хотя, вряд ли ей потребовалось особо стараться для того, чтобы войти в роль. Эйб смотрит на партнершу и понимает, что ему жизненно важно получить ответ хотя бы на еще один вопрос.
— Подожди минуточку, — говорит он партнерше, слегка улыбаясь. И направляется следом за режиссером.

До Эйба не сразу доходит, что режиссера из себя он конкретно выводит своими вопросами. Ему же важно знать! Это ведь в интересах самого режиссера — дать достаточную информацию для актера, чтобы ролик вышел просто лучшим. Разве нет? Но режиссер, видимо, ну очень хреновый.
Платят за ролик, кстати, тоже мало.
Эйб расширяет глаза и запрокидывает голову, когда ему сообщают о замене. На девчонку. Темнокожую девчонку с хлопушкой. По типу "не только любой олень сможет сыграть влюбленного парня, но и любая темнокожая девчонка". На нее Эйб смотрит с ледяным презрением. Ну пусть, пусть. Получит свой теле-слот славы, похлопав глазками на камеру. А с Эйбом вон сериал в летнее межсезонье выходит. У него нормальная карьера впереди.
Блондинка-бывшая-партнерша продолжает хлопать глазами как глупая корова. Эйб еще раз косится на девчонку, которая протягивает к нему руку за сценарием.
Он резко разворачивается к режиссеру. Свернутым в трубку сценарием указывает на него и, сузив глаза, говорит:
— Ну, нет. Это не вы меня заменяете. Это я от вас ухожу. Я работать предпочитаю с профессионалами, а не с дилетантами.
Эйб вскидывает подбородок, разворачивается снова. Красивым жестом отбрасывает за плечо папку с листами сценария. По уму они должны были красиво разлететься за его спиной. По факту там всего два листочка, так что, папка просто шлепается на пол площадки. Эйб не оборачивается. Ему очень обидно, но он думает о том, что настоящий ценитель любого постановочного искусства не поступил бы так. И от этих мыслей ему становится лучше.
По дороге с площадки он останавливает паренька, который тут бегает на побегушках у всей съемочной команды.
— Принеси мне кофе, — говорит он с уверенностью человека, который продолжает тут работать. — Со сливками, но без сахара.
Улыбается тоже уверенно. Паренек кивает. Эйбу же нужно хоть что-то поиметь с этого мероприятия, оправдать свое потраченное время. Как бы ему не нравились красивые уходы, он не может все равно уйти просто так. Денег не дадут, так хоть кофе. Он шарится по карманам в поисках пачки с сигаретами. Косится в сторону непосредственной площадки. Вместо сигарет находит телефон. А, ну да, надо бы созвониться с агентом и сообщить ей, что он ушел с этой работы.
— Я ушел, — так и говорит Эйб, когда дозванивается. — Это было невыносимо. И я ушел.
— То есть, тебя выгнали, — флегматично отзывается агент.
— Нет, я!.. — начинает Эйб, но тут к нему возвращается парнишка с бумажным стаканчиком с кофе. — Благодарю, — кивает ему Эйб, перехватывает кофе и отправляется наружу. — Меня абсолютно возмутил подход съемочной команды к процессу. Даже с массовкой не обращаются сегодня настолько по-свински. В дальнейшем я хотел бы бойкотировать эту студию.
— Я думаю, они тебя больше просто не позовут, если выгнали.
Эйб закатывает глаза, делает глоток кофе. Ну не выгнали же его. Он сам начинает верить в то, что это просто была его подсознательная инициатива — довести режиссера так, чтобы его заменили, чтобы не принимать участия в таком бездарном балагане. Ну точно же.
Он прощается с агентом, убирает телефон, достает, наконец, сигареты. Да. Все дело в том, что ему не очень-то и хотелось здесь сниматься. А ночью еще съемки, ему просто некогда тут торчать. Но на девчонку?.. Это было так возмутительно, что Эйб, затягиваясь, начал сочинять просто в голове какой-нибудь колкий ироничный твит, который обязательно напишет, как докурит.

Эйб курит, несмотря на то, что его не видит никто, тоже как-то театрально, будто на показуху. Правда, об этом он как-то не думает совсем.
Он косится на выскакивающую темнокожую девчонку, на которую его режиссерским произволом заменили. С какой-то мнительностью думает о том, что, видать, ее тоже прогнали с прогона.
— А восемнадцать тебе есть? — спрашивает Эйб, чуть щурясь.
Но зажигалкой все же делится. На здоровье, мол.
Эйб смеривает девчонку взглядом и на момент пытается вспомнить, как там ее звали. Кажется, она называла свое имя режиссеру, но Эйб точно не запомнил. На "Х" что-то. Не важно.
Важно другое.
— Вернуть, значит? — Эйб усмехается.
О, он так и думал. На самом деле нет, но он быстро уверяет себя в том, что да. И иначе просто быть не могло. Нельзя просто так взять и променять его, человека с небольшой, но фильмографией, на неизвестную девчонку, у которой наверняка и страницы своей на imdb нет.
Эйб слегка запрокидывает голову, выпуская сигаретный дым. Нет, сначала он докурит. И невероятно ироничный твит все равно сочинит, но немного попозже и немного более завуалированно ироничный. Наверное, стоит еще и агенту хотя бы сообщение сбросить, но уже потом. После работы.
— Окей, Холли, — говорит Эйб. — В этом плане ты отчасти права. Он похож на Дилана. Но, возможно, на Кертиса. Только это не точно.
Да и на самом деле не так уж важно, вот только тут принцип работает. Эйб выпускает недокуренную сигарету из пальцев, тушит ее носком ботинка одним быстрым движением. Девочка перестает его раздражать, раз уж ее все же не взяли вместо него в рекламу. В которой ему не так уж сильно хочется сниматься. С таким-то свинским подходом к актерам.
Но ладно-ладно. Можно считать, что они оба погорячились. И режиссер теперь осознал свою ошибку. Эйб смотрит на вход на студию долгим взглядом, чуть прикрыв глаза. Они просто друг друга не поняли. Так бывает.
Эйб машет рукой темнокожей девочке, которая чисто на взгляд начинает казаться даже интересной. В сравнении с игровой партнершей для рекламы-то. Вот кого можно было бы менять для большего колорита на экране. На ту же Холли. Или Хедер? Да, скорее всего Хедер.
Он идет обратно на вход. Останавливается, оборачивается к девчонке, окидывает ее взглядом, в котором определенно присутствует доля интереса.
Грудь-то могла бы и побольше быть.
— И, Хедер? — обращается Эйб к ней с легкой улыбкой. — Раздобудь мне какой-нибудь воды, ладно? Только без газа.

Эйб считает себя профессионалом. Потому, вернувшись на съемочную площадку, он и ведет себя профессионально. Прогоняет с партнершей все те две скупые сцены, проговаривает с рекламной патетикой реплики. И расстраивается от того, что совершенно не чувствует персонажа, у которого нет никакой бэкграундной истории.
Режиссера, правда, все более чем устраивает. Эйба это расстраивает еще больше. Он думает, что больше не будет сниматься ни в какой рекламе. Но прекрасно понимает, что в случае чего у него может не быть вариантов. С его работой порой пробиваться бывает слишком тяжело, а получать какие-то деньги хочется.
В Эйбе просто шевелится еврей.
И шевелится заинтересованность, когда он взглядом провожает девочку, всучившую ему бутылку с водой.
***
Съемки проходят быстро. Эйбу кажется, что режиссер просто хочет как можно быстрей разобраться с этим и отправиться по своим другим делам, получив свое бабло. И Эйб его понимает. И собирается в будущем, когда в интервью его будут спрашивать о том, какая его роль была самая ужасная, упоминать именно эту.
— Неплохо вышло, правда? — спрашивает партнерша. — С тобой так легко работается.
Эйб снисходительно улыбается.
— Может, сходим выпить кофе? — предлагает девушка. — Отметим удачное завершение съемок.
Она хлопает ресницами. Эйб задумчиво поджимает губы. Она слишком похожа на Кристину. Но кажется слишком пустой и глупенькой. Неадекватная замена, если так подумать.
Впрочем, Эйб хочет согласиться, но выхватывает взглядом ту, другую девчонку. Которая на Кристину не похожа совсем. И не показывает признаков пустого идиотизма. Эйб, вообще-то, не любит куколок. Вот у Кристины при кукольной внешности еще и ум незаурядный.
И вот о ней он думать как раз не хочет. А с этой девочкой точно будет, постоянно ее сравнивая. Нет, не подходит даже для того, чтобы по-быстрому забыться. Не получится забыться потому что.
— Извини, — говорит Эйб. — Я не думаю, что у нас что-то выйдет. С кофе. Я уже обещал составить компанию другой. Эй, Ханна! — зовет темнокожую Эйб, даже не путая имя. — Я освободился, можем идти.
И с уверенным выражением на лице идет к ней.
— Ты пьешь со мной кофе, — говорит Эйб тише, приблизившись. — Сейчас.
О том, что у нее могут быть какие-то свои планы, Эйб даже не думает.

О блондинистой, так похожей на Кристину, девочке, Эйб планирует не вспоминать в ближайшее время. До наложения озвучки и просмотра отснятого материала. Ничем она и не примечательна.
В отличие от.
Эйб косится на Ханну, такую невероятно непохожую на его в-очередной-раз-бывшую. Он и не думает о том, что из этого может что-то выйти, но времени на остаток дня у него все равно навалом. Домой ехать не хочется, можно и провести время с симпатичной девочкой с хлопушкой. И даже потратить на десерт и кофе денег, которых отвалили родители.
— Буду снаружи, — говорит Эйб, кивая головой.
Пусть забирает вещи, он заодно перекурит.
И, уходя с площадки, он отмечает, с каким сложным лицом его провожает блондинка. На какой-то момент ему даже кажется, что она — ну совсем Кристина. И от Кристины же он уходит. Оборачиваясь, но не планируя возвращаться. Окончательно на этот раз.
***
— Ох, это был долгий день, — говорит Эйб с улыбкой, опускаясь за столик в кофейне.
Пока они двигались до кофейни, он уже успел себе надумать всякого. Про знаковое и драматические повороты. И даже, пока стоял у стойки, отписал короткое сообщение Кристине о том, что ей не помешало бы к нему заскочить и забрать все свои вещи, которые она у него когда-либо оставляла. Мол, он даже соберет в одну коробку. Мол, спасибо за все, что было.
— Ты меня, на самом деле, спасла, — говорит Эйб, а затем делает паузу, глядя прямо на Ханну. — Может, она и неплохая девушка, но совершенно невыносимо пустая и бесталанная. Как тебя вообще в эту индустрию потянуло, кстати?
Он смотрит с интересом, несмотря на то, что ему совершенно не интересно. У девочки все же неплохая фигура, приятное лицо, нормальный голос. Она интересно смотрится рядом с ним — Эйб по отражениям в витринах это отметил. Эйб считает, что девушка, которая находится рядом с ним, должна быть не кукольно шаблонной, но интересно смотрящейся. Рядом с ним. И, конечно, не оттенять.
Эйб смотрит на Ханну с интересом и прикидывает о том, насколько разумно будет на данном этапе его карьеры вообще светиться с девочкой, даже не стандартно смотрящейся. Он обязательно спросит об этом своего агента, но несомненно планирует иметь ее в виду.
Или не только в виду.

Эйб делает небольшой глоток из чашки с кофе, прежде чем начать реагировать на слова Ханны. Что поделать, ему нужны паузы. Не для того, чтобы придумать, чего бы там ответить. Просто вот для торжественности момента какой-то. Он чуть ли не с драмкружка в начальной школе к этому приучен. Хотя, какой там был драмкружок. Так, пьесу про Иисуса на Рождество разыграли. В которой Эйба играть не пустила в итоге мать.
Да и главная роль все равно не досталась — не велика потеря. Для Эйба невелика, для драмкружка того — колоссальная.
— Снимаюсь, да, — говорит он после паузы.
Причем так, словно это ничего и не значит. Словно не осуществление мечты с самого детства начало с ним происходить. Но так ведь оно и надо. С незнакомыми-то девчонками. Так, бывает, снимается. А кто вообще сейчас не снимается, это ведь как кофе выйти выпить или с друзьями прогуляться. Конечно же.
С другой стороны — вон в "Законе и порядке" не побывал только ленивый как минимум в массовке. А у Эйба с него страница на IMDB и появилась. Тогда еще — без фотографии и информации, но появилась. Впрочем, единственной нынешней фотографией со страницы Эйб откровенно недоволен и сейчас. Но все приходит со временем, Эйб умеет ждать. Точнее — делать паузы.
— В сериале, — добавляет Эйб. — Первый сезон стартует летом. А это так, — он чуть ведет перед собой рукой. — Возможность обзавестись новыми связями, поработать с новыми людьми, — Эйб снова делает паузу и прямо смотрит на Ханну. — Знакомства новые — это тоже всегда здорово.
Он улыбается одними уголками губ. И его буквально распирает от желания рассказать от самого начала, с эпизода "Закона и порядка", а может и с того самого школьного драмкружка с постановкой на Рождество, о том, как он дошел до жизни такой. Эйба каждый раз распирает. Но в голове у себя он уже столько интервью давал, что сдерживать как-то такие порывы научился. Придет еще время, когда можно будет говорить о себе больше. И еще больше. И о персонажах много рассуждать. Потому что когда-нибудь его точно будут слушать с раскрытыми ртами.
Когда-нибудь.
Вот только о том, что с девушками как-то не очень принято говорить исключительно о себе и своей же работе, Эйб все равно благополучно забывает. Это старые знакомые, к нему привычные, обычно не дают забывать или просто уже не обращают внимания, а с Ханной-то он едва познакомился.
— Так вот, там кабельный канал, — возвращается Эйб к сериалу. — Пилот фокус-группу вполне устроил, правда, в итоге его все равно пришлось местами переснимать. Но в целом — это работа, которой можно гордиться.
А не хлопушками щелкать. Не то чтобы Эйб на что-то намекал. Вообще ни разу. Ладно, на самом деле он просто не подумал. Но потом подумал.
— Деньги и славу ты так долго зарабатывать будешь, — говорит он, делая лицо попроще. — Они на массовку-то как на людей не смотрят, не то что на обслуживающий персонал.
Эйб, конечно, делает вид, что он в этой системе отлично разбирается. И на самом деле так думает. Только он-то в жизни не бегал с хлопушками, не приносил никому кофе и вроде как имел запасной план на случай, если с такой карьерой не срастется. Какой бы чертова антропология не была скучной.