Бывали дни, когда Кара всерьез задумывалась о том, что неверно выбрала профессию. Несмотря на то, что с переломного момента в ее жизни прошло почти десять лет, вид метро, даже издалека вызывал у нее ужас. Симпатоадреналовый криз – совсем не то, что хочется пережить в начале дня, когда предстоит проехать несколько остановок в метро.
Проблема была в том, что даже если на просторах подземных тоннелей – очень узких тоннелей, где нет свежего воздуха и не видно солнечного света – и удается кое-как обходить людей – мужчин, – то в вагоне оказаться дальше, чем могут позволить его стенки, этого сделать не получится.
Вагоны были самым ненавистным местом в метро. Даже хуже, чем само метро. Маленькая металлическая коробка, наполненная злыми и не выспавшимися людьми, не успевшими с утра выпить кофе, и мужчинами, всегда стоящими слишком близко, которая несется на черт знает какой скорости по бесконечно длинному тоннелю, из которого ты никогда не выберешься, если где-то впереди какой-нибудь очередной умник заложил бомбу, и которому нет конца и края. Когда она останавливается – люди валят в эту коробочку единым гудящим потоком. Для стоящей у самых дверей Кары, откуда она может выскользнуть из вагона без необходимости проталкиваться через всю эту органическую массу, это было подобно сходу лавины. Лавины, после которой воздуха в вагоне совсем не остается, а на его место приходит жар от окружающих тел. Каждое лишнее касание сбивало дыхание, и без того перебитое и с трудом восстанавливаемое. Оставалось лишь закрыть глаза, чтобы меньше видеть и сбавить головокружение, вцепиться вспотевшими ладонями в поручень до боли в пальцах и мысленно считать, вслушиваясь в низкий гул по ту сторону плотных стекол. И стараться при этом выглядеть нормально, чтобы не привлечь ненужного внимания, не вызвать интерес людей, которые достаточно хороши для того, чтобы поинтересоваться, не нужна ли человеку помощь…
Обычно Кара старалась пользоваться такси. Приходилось туго, так как все водители такси выглядели так, будто отсидели когда-то срок, либо собирались это сделать в ближайшем будущем, но все равно лучше, чем метро или автобусе. Потом, с появлением в 2014 году в Нью-Йорке женского такси – благослови Господь Америку! – она стала его постоянным клиентом. Ровно до тех пор, пока не решилась сдать на права и не приобрести мотоцикл. Возможно, попадись ей инструктор-женщина раньше, права появились бы у нее много лет назад, но с этим ей не везло. Как не повезло и с тем, что мотоцикл вот уже как неделю находился в ремонте, хотя совсем недавно уже в нем побывал.
Она могла бы вновь заказать такси. Могла бы, не стой это так чертовски дорого. При ее материальном положении, не сказать чтобы скудном, но и не самом возвышенном, постоянно пользоваться услугами этой чудесной службы – слишком, даже для нее. Даже с учетом ее проблем. Но была и другая причина, по которой она, страдающая сразу двумя прекрасно сочетающимися фобиями, не стала этого делать. Какая? Вопрос хороший. Задайте его Каре как-нибудь при встрече, если захотите.

В этот раз было немного легче. Свой отпечаток на путешествие налагало крайне раннее утро субботы, которое она выбрала для путешествия в Куинс, в котором и так должна была пройти большая часть ее дня. К счастью, соваться в полицейский участок сразу по приезду не пришлось. Да и не смогла бы она, даже если бы захотела – потная, взлохмаченная, с трясущимися руками и дрожащим голосом, она походила бы на наркоманку, забредшую в угаре не в то здание. Поэтому часть дня пришлось провести у знакомой, бывшей сотрудницей НЙТ, ушедшей с должности из-за воспитания детей. Когда она пришла в себя, последовал визит в Tempest, и только затем – сюда, в 114 участок.

В приемной ее встретили хмурые лица сотрудников и недовольные, ожидающие лица пары гражданских, видимо, заявившихся в участок со своими проблемами. Пару лиц из числа первых она даже узнала. Поздоровалась и негромко известила, что была бы не прочь встретиться с кем-то, кто знает что-то о том-самом-происшествии. Ответ, как и ожидалось, был размытым, на отвяжись: ничего не знаю, мы тут заняты, давай потом. Журналистка, наглотавшаяся успокоительного, залившая в себя пару литров чая и уже отошедшая от пребывания под землей, воодушевленная предстоящей ей завтра встречей с психологом, на которой ей нужно будет рассказать о своих успехах в общении с противоположным полом на этой неделе, осмелела, и уже было хотела брать крепость штурмом, как ситуация повернулась к ней приглядной стороной.
В фойе показалось знакомое лицо. Лицо человека, которому не постеснялась позвонить в восемь утра, чтобы узнать «парочку деталей» про клуб, дабы не ехать к его хозяйке с пустыми руками.
– Джон! – окликнула она его, приветственно махнув рукой. – Слава Богу! Помоги мне!
– Эта дамочка говорит, что она из «Таймс», – сказал коп на «воротах». – Знаешь ее?
Журналистка многозначительно округлила глаза, вперив взгляд в старого знакомого. Обычно так смотрят тогда, когда призывают поторапливаться, а не ждут помощи.

Кажется, даже смягченная формулировка не пришлась девушке по вкусу. Почему-то по ее поведению Джону показалось, что она обиделась. И от этой мысли на душе моментально стало паршиво.
- Может быть, тебе сменить работу? – съязвил Хикмэн, пытаясь скрыть свое замешательство. Правду говорят, что этих женщин никогда не поймешь - обижаются на ровном месте. – С твоей любовью задавать вопросы из тебя получился бы неплохой детектив.
Но затем добавил, стараясь сгладить последствия своих прежних слов и продемонстрировать готовность к сотрудничеству.
– Честно говоря, я и сам не так уж много знаю.
«И к кому, по-твоему, я могу тебя отвести?! К сержанту?»
Джон с трудом подавил саркастическую ухмылку, которая едва не возникла на губах, стоило ему представить себе, как он приводит Кару в кабинет Стоун. Интересно, через сколько минут после этого он перестанет быть сотрудником убойного?
В разговоре возникла нехорошая пауза. И желудок тут же воспользовался ею, чтобы напомнить об обещанном обеде.
Хикмэн с тоской покосился в сторону заветного выхода и… в первое мгновение даже не поверил своим глазам, увидев знакомое лицо, которое, насколько детективу было известно, знало об интересующем Кару инциденте куда больше него самого.
- Эй, Ричардсон! – окликнул было вошедшего Джон, одновременно кивая на приветствие того, но осекся.
Нет, не Ричардсон! Андерсон, черт его побери! Ричардсон – девичья фамилия его жены.
- В смысле, Андерсон! Дэвид…
Наверно, Дэвид. Лишь бы не Дэниэл и не как-то еще.
- Можно тебя на минутку? Пожалуйста, - и Хикмэн замахал рукой, жестом подзывая криминалиста подойти поближе. – Есть разговор.
Взгляд на мгновение вернулся к Каре.
- Это Дэвид Андерсон, - произнес детектив. – Он криминалист. Как раз сегодня утром осматривал взорванную машину. Он тот, кто тебе нужен, - и тут же снова обернулся к Андерсону, опасаясь, чтобы тот не сбежал, заподозрив неладное. – Дэвид, это Кара Рид…
«До жути приставучая журналистка из «Нью-Йорк Таймс»…» - эта характеристика пронеслась в голове, но осталась не озвученной, чтобы не отпугнуть потенциального спасителя раньше времени.
- И у нее есть к тебе несколько вопросов.

У журналистов есть одна небольшая особенность – они всегда приходят не вовремя. Для их прихода никогда нет подходящего ни места, ни времени. Им никогда не рады. И каким бы осторожным не было твое появление, оно все равно будет достаточно паршивым, если встреча эта не была заранее запланирована. А твой приход в обязательном порядке «порушит все планы». Впрочем, даже запланированные встречи порой бывали не лучше.
Сложно было сказать, испортилось у Джона настроение от прихода Кары или оно было кем-то подгажено еще до этого. Журналистка ставила на оба варианта.
– С твоей любовью задавать вопросы из тебя получился бы неплохой детектив.
«Ха, значит, чтобы быть неплохим детективом, надо просто любить задавать вопросы?» – подумала, но промолчала. Вместо этого улыбнулась:
– Если только работник морга, – сказала и посмеялась про себя верности этого заявления.
В участке было душно, ей начинало становиться жарко.
То ли улыбка подействовала, то ли сам Джон понял, что ответил излишне резко, но его дальнейшие слова уже прозвучали мягче, что немного успокоило Кару. Трудности ее редко останавливали, скорее, наоборот, включали в ней режим ледокола, но все-таки женщина старалась их обходить, когда это было возможно.
– Честно говоря, я и сам не так уж много знаю.
– Но ты же знаешь, на ком висит это дело, – это был не вопрос, это было утверждение.
В своих словах Кара абсолютно не сомневалась. Полицейский участок – это маленький городок, где каждый знает друг друга по имени, знает, кто какое кофе предпочитает, каким одеколоном пользуется, что ест в обед и на какое дело подшивается. Даже она, работая преимущественно за пределами офиса, умудрялась знать, когда день рождение у трехлетней дочери их редактора. Одна беда – она понятия не имела, откуда знала об этом.
- Эй, Ричардсон! – вместо ответа воскликнул Джон, обращаясь к кому-то за ее спиной.
Кара обернулась.
Лицо мужчины, обратившего на них внимание, ей было незнакомо, как и имя. Но то, что именно на него, стоящего на пороге участка, обратил внимание Джон, внушало Каре надежду, что этот человек сможет ей помочь. Серое от усталости лицо и еще меньшее, чем у Джона, количества радости в глазах внушали сомнения. Но надежда, как известно, умирает последней.
«Остается надеяться, что этот кадр не слишком нервный и удастся узнать у него хоть что-то».
- Это Дэвид Андерсон.
- А-а, - коротко протянула женщина, как будто это имя сказало ей о чем-то. Тем временем, мужчина приблизился.
Журналистка машинально перемялась на одном месте, сделав незаметный полушаг назад.
Когда Джон упомянул вопросы, которые у нее имелись, Кара была готова услышать отказ, но, к счастью, Девид Андерсон оказался слишком измотанным для того, чтобы дать какое-то сопротивление. И для того, чтобы вспомнить о том, что обычные люди при встрече жмут друг другу руку. Меньше всего ей нужен был сейчас физический контакт.
– Сказала бы я вам «добрый день», да только, похоже, он не слишком добрый, – она поприветствовала его с сочувствующими нотками в голосе.
- …давайте быстро, я со вчерашних пяти утра ничего не ел.
«Со вчерашних пяти утра? Ого, у кого-то чувство времени совсем барахлит. Прямо как у меня в студенческие годы», – Кара усмехнулась про себя, поправив небольшую сумку на плече, чувствуя, что держит руки скрещенными на груди слишком долго. Ее взгляд в этот момент ненадолго обратился к чемоданчику, отставленному Андерсоном в сторону, прежде чем вернуться к Девиду.
Несложно было сопоставить слова Джона со временем происшествия, чтобы понять, что в нем находились улики с места интересующего ее преступления. Вопрос вызывало лишь время. Происшествие было в районе пяти утра, а товарищ криминалист приехал в участок лишь сейчас, в час дня, как любезно подсказывали круглые часы над входом. При этом Кара, побывавшая в Tempest около часа назад, работников правоохранительной службы уже не застала.
«Любопытно».
– Как скажете, – она кивнула Девиду. – Как насчет такого расклада: я куплю вам обед, а вы без спешки ответите на несколько моих вопросов по поводу этого дела? Обещаю, это не займет много времени.

С точки зрения Джона, вообще мало что в работе криминалиста было способно нагнать аппетит. Вот отбить другое дело. И тем удивительнее было видеть людей, которые добровольно подписывались на подобную работу.
Сам Хикмэн предпочел бы до конца жизни патрулировать улицы, чем ковыряться в обгоревших останках. Хотя с другой стороны, не признать, что без этого ковыряния иногда раскрыть убийство было бы невозможно, он не мог.
Андерсон все же ретировался, хотя и обещал вернуться. Его обещанию хотелось верить. Потому что в случае обмана он, Хикмэн, снова оставался один на один с «репейником» и ее вопросами.
На мгновение в душе даже шевельнулось сожаление, что он не успел сбежать. Но заветное «бурито» убило сожаление на корню.
Желудок довольно заурчал, давая понять, что в своем теперешнем состоянии готов полюбить все, что не является растворимым кофе. И Джону пришлось с ним согласиться.
- Люблю.
Он помолчал и добавил.
- А спасибо не за что. Главное, не слишком свети мое имя в своих публикациях.
Последнее было актуально. Вряд ли капитан или сержант будут слишком в большом восторге, когда узнают о том, что один из их подчиненных регулярно «сливает» информацию одной ушлой журналистке.
Стоило подумать об этом, как в голову пришла мысль, что слишком долго торчать в фойе участка, на виду у всех, тоже не самая лучшая идея.
И Джон указал рукой на выход.
- Между прочим, здесь поблизости есть неплохое кафе. Оно популярно в участке, так что и Андерсон, скорее всего, будет искать нас там.
Фраза прозвучала так, будто ему не терпелось получить обещанный бурито.
Джон мысленно чертыхнулся и добавил.
- Или можем просто подождать его на улице.

Удивительно, как люди меняются, стоит заговорить о том, что ты им теперь что-то должен. Особенно если это что-то – бесплатная еда. Полицейские всегда были голодными, это Кара заучила, как в свое время выучила таблицу Менделеева, чтобы насолить своей учительнице, страстно желавшей ее завалить на тесте. Пообещай им что-нибудь вкусное и горячее – и в большинстве своем они подобреют. Держаться будут только самые стойкие – упертые и гордые. Но для задабривания подобных индивидуумов придумали горячий кофе.
Что же касается Хикмэна, он, похоже, изголодался не меньше, так как то, что он не спешил оставить журналистку дожидаться криминалиста, говорило ей только об одном – он намеревался получить свое буррито как можно скорее. В восторге от подобного Кара не была, но почему-то ей было совестно говорить Джону о том, что в его присутствии, в общем-то, она во время разговора с Андерсоном не нуждаются. Шеф всегда говорил, что для журналиста «ее образца» Кара бывала порой излишне тактична. Брэд же всегда говорил, что «излишне тактичным» человек быть не может.
— Может и есть, но я не собираюсь надеяться на то, что мистер Андерсон догадается, что мы ждем его именно там, — Кара скрестила руки на груди скорее машинально, задумавшись насчет предложения выйти на улицу, но, в конце концов, все-таки покачала головой. — Подождем здесь.
Объективно, криминалист не заставил себя долго ждать, но, сколько бы времени он не отсутствовал, Каре показалось, что намного больше. В участке было душно и шумно, где-то в отдалении постоянно звонил телефон, мужчины в штатных рубашках переговаривались с немногочисленными гражданскими, создавая под потолком монотонный гул от голосов, а тиканье часов над головой, по мнению журналистки с каждым отрезком времени становилось все громче. В конце концов, когда Андерсон появился в приемной, Кара даже не сразу обратила внимание на то, что тот полностью переоделся.
— Ничего, мистер Андерсон. Ведите. Джон сказал, здесь есть место, где мы сможем поговорить, а вы — пообедать.
Она благодарно кивнула, поспешно выйдя на улицу практически боком, так, чтобы не задеть открывшего ей дверь криминалиста даже сумкой, а затем боевым маршем двинулась вслед за Андерсоном. Шел тот быстро, но за ним шла дотошная журналистка, которая к быстрому шагу и бегу привыкла не меньше полицейских, поэтому импровизированный марш бросок до нужного заведения труда не составил.
Кафе и впрямь было небольшим. Кара поспешила сама выбрать столик, такой, где ей бы пришлось сидеть напротив двух мужчин – стул рядом с собой она умышленно заняла сумкой. Отправив на его спинку драповое пальто, одернув ворот-хомут коричневого тонкого свитера, она немного свредничала и сходу поинтересовалась, есть ли в меню буррито у подошедшей официантки. Девиду Андерсону она, возможно, и обещала обед, но Джону она обещала только буррито. К счастью, в меню оно было, аж даже в трех разновидностях. Себе она заказала только кофе.
— Мне нравится ваше отношение к делу, — журналистка улыбнулась сидящему перед ней криминалисту. Конечно, она не ожидала, что ей выложат все, что имеет отношение к делу. В конце концов, полицейские и сами вряд ли много знают — с происшествия прошло всего несколько часов. Она бы удивилась, будь у них на руках что-то действительно важное, чем бы они не спешили поделиться с такой как она.
Немного покопавшись в сумочке, Кара извлекла из нее широкий блокнот, положила его на предплечье, сжав пальцами верхние края, и щелкнула ручкой, приготовившись записывать.
— Давайте начнем с того, что вы можете мне сказать, — предложила она, кивая. — Начнем с самого начала.
Для вопросов еще есть время.